Оживления пациентов, замороженных в термостатах, ученые не обещают раньше, чем через полвека. Но публикация под заголовком «Хочу жить вечно!» (номер за 11 января), не сомневаемся, взяла читателей за живое. Особенно тех из них, кто под воздействием успехов мировой, в основном американской, науки о холоде – крионики – не прочь присоединиться к этому крику души и занять очередишку за бессмертием, где уже числится, как выясняется, человек сто.
Однако первым человеком в этой интернациональной очереди по справедливости можно считать все того же «расторопного ярославского мужичка». А именно ученого-энциклопедиста Илариона Тихомирова. В 1887 году двадцатишестилетний воспитанник Строгановки, будущий зачинатель ярославского, да и всего российского «древлеведения» (чье имя, напомним, носят местные научные чтения и областная премия за развитие культуры и искусства по краеведческой номинации) написал некое завещание, начинающееся словами: «Я желал бы, чтоб по смерти моей мое тело погрузили в жидкость...»
Дальше следует членораздельное разъяснение: «Хочу я этого для того, чтоб меня оживили тогда, когда наука и медицина дойдут до этого, а что дойдут они до этого – ...для меня очевидность». Отдав на будущее необходимые распоряжения, включая оплату столь необычной экзекуции («На исполнение ее отказываю все, что после меня останется»), ученый уточняет ее конечную цель: ожить-де собирается, дабы «видеть, до чего может развиться ум человека; а развитию его нет границ».
Подпись удостоверяла, что автор писал сие «в полной памяти и лучшем развитии ума, 1887 года марта 9 дня, Ярославль». Иначе, добавим от себя, и быть не могло: тем же годом датировано окончание многолетнего труда исследователя «Веществознание. Холод и мир. (Итог существующему знанию)». Вот даже как!
Правда, было ли это введением в современную крионику или же, как предполагает один из немногих, кто смотрел тысячестраничную рукопись, автор лучшего на сегодняшний день биографического эссе о Тихомирове архивист Ярослав Смирнов, попыткой создания ученым-самоучкой собственной естественнонаучной «системы миропорядка», вопрос остается открытым.
Трактат, хранящийся в фонде И. А. Тихомирова Государственного Исторического музея, судя по всему, не исследован. В эпоху революций, мировых войн и расщепленного атома судьба горько посмеялась над памятью о человеке, в числе первых пожелавшем войти в бессмертие. Могила автора заявки на него на старинном Леонтьевском кладбище потеряна.
Юлиан НАДЕЖДИН.