Как зазвать в регион инвестора?

Да и за громом аплодисментов и шелестом красных ленточек не видна огромная организационная работа, благодаря которой эти овации звучали, а ленточки ложились на подносы. О том, как развивается инвестиционная политика в Ярославской области, обозреватель «СК» побеседовал с заместителем губернатора Игорем ЕЛФИМОВЫМ.

– Игорь Станиславович, ситуация с инвестированием в регионы со стороны иностранных партнёров наверняка изменилась после кризиса. Каким был инвестор до него и каким стал сейчас?

– Ещё два-три года назад по бескрайним просторам России «бродили» инвесторы, и им говорили где-нибудь в Москве, в профильном министерстве: вот у этого региона хороший рейтинг, стабильная политическая ситуация, сюда можно приходить и работать. Стабильность – вот что интересовало тогда инвесторов, на всё остальное они смотрели сквозь пальцы. В результате в областях и республиках они размещали производство, а потом уже приходили к выводу, что оно туго идёт, потому что там нет реальных предпосылок для его развития.

Не зря раньше, в советские времена, целый НИИ и министерства занимались правильным размещением производительных сил. И это не абстракция: если в какой-нибудь республике есть компетенции по выращиванию хлопка, которые наработаны на протяжении многих десятилетий, то оленей там разводить будет трудно. Инвестор сегодня не станет вкладывать деньги только под «политическую стабильность», его интересуют прежде всего экономические показатели. Да и регионы, зависящие, скажем, от обрабатывающих производств, во время кризиса сильно «просели» и поэтому вынуждены проявлять больше решительных действий в поисках инвесторов.

– Из каких правил исходит сейчас правительство в работе в этой сфере?

– За предыдущий период мы сделали несколько главных выводов. Первый из них – не все инвесторы одинаково хороши. Что это значит? Теперь мы честно объясняем им, какие задачи перед своей экономикой ставим и какими компетенциями располагаем. Кому-то можем открыто сказать: мы не видим причин, почему вашему проекту должны быть предоставлены определённые преимущества в виде налоговых каникул, каких-то ещё льгот, субсидий. Потому что он не идёт в створе экономического развития области, и вы не сможете найти здесь квалифицированные кадры, сырьё. Готовить же всё это специально для вас нам весьма накладно. Запретить работать в регионе мы не можем в соответствии с законом «Об инвестициях», но не более того.

В первую очередь мы думаем о благе соб­ственного региона. И у нас есть несколько ключевых ценностей для работы с инвесторами: например, экономическая эффективность. Нам неинтересен предприниматель, который может занять тысячу человек со средней зарплатой в пять тысяч рублей. Мы же не совсем отсталая территория! У нас есть свой средний уровень зар­плат. 

Кроме того, предприниматель, использующий неквалифицированный труд, по нашему мнению, ведёт социально-рискованный бизнес. Какая-либо остановка в его деле – и все люди оказываются на улице. А невысокие зарплаты не дают возможности людям что-либо отложить на чёрный день, платить нормально в социальные фонды. Не секрет, что чем больше бизнес зарабатывает, тем больше у него социальной устойчивости. Он может пережить годик-другой тяжёлых времён и сохранить коллектив. Ведь людей стоимостью не в пять тысяч рублей, а в тридцать предприниматель вынужден держать, потому что он уже вложил в них деньги и заработал на них. С таким персоналом бизнесмен переживёт и кризис.

Итак, первое условие – эффективность бизнеса. Второе – совпадение профиля компании с профилем экономики, которую мы планируем. Возьмём кластерный подход. Мы с его помощью объявили о некоторых направлениях, которыми будем заниматься в этих самых кластерах.

Следующий момент – экология. Это очень важный вопрос. 

– Вы имеете в виду размещение фармацевтического производства в Переславле?

– Если касаться Переславля, то на самом деле там всё просто. Во многих проектах инвестор не может размещать всю информацию. Особенно на первоначальном этапе. Ведь никто не отменял конкуренцию. Акции протеста могут быть и спланированными. В данной ситуации можно сказать, что есть масса компаний с сильным лобби на Западе, которым совсем не выгодно, чтобы современные препараты разрабатывались и производились здесь, в России, поскольку вся добавленная стоимость остаётся на территории производителя. Фармацевтику сопровождает мощнейшее лобби вплоть до государ­ственного уровня. Бюджеты биотехнологических компаний формируют бюджеты некоторых стран! И у таких людей денег достаточно, чтобы провоцировать здесь всякие «оттяжки». А кричать – можно… Людям показываешь точно такой же завод, разработанный той же компанией в черте города Дрездена, а они говорят, что это – невозможно… О чём тут можно говорить? Пусть съездят и увидят своими глазами.

– Игорь Станиславович, как проходит экологическая экспертиза инвестиционных проектов в целом?

– На первоначальном этапе мы такую подготовленную специалистами экспертизу обязательно смотрим. Ведь один из наших главных козырей – природное богатство, туристический кластер. Нам не нужно чужих грязных производств, у нас своих достаточно. Хотя попытки разместить их на территории области предпринимаются регулярно. В развитых и развивающихся странах ужесточается экологическое законодательство и власти даже дотируют своих предпринимателей за вывод грязных производств за пределы их стран. В итоге к нам приезжают бизнесмены и начинают рассказывать, какое дело в области они могут открыть. Мы начинаем изучать их предложения и видим, что на деле не всё так замечательно. К тому же мы не хотим и общественность будоражить, поэтому выносим на обсуждение только то, что прошло экспертную оценку. Случается, что люди говорят: мы не видели проекта. А его и невозможно сначала увидеть! Проект создаётся только тогда, когда существует конкретная площадка с конкретными условиями. А уже потом проводятся экспертизы и общественные слушания, под которыми ставят свои автографы профессионалы.

– Социальная ответственность бизнеса – она учитывается в инвестиционных проектах?

– Реальность такова, что волатильность трудовых ресурсов в Ярославской области гораздо ниже, чем в той же Москве. В столице после остановки того или иного инвестпроекта люди смогут найти себе работу без особых проблем: ёмкость рынка труда там гигантская. Мы же при работе с инвестором всегда учитываем стабильность его положения: у нас народ в случае провала не станет ездить, например, из Некоуза в Переславль, а пойдёт на биржу труда. Итак, после вывода, что не все инвесторы одинаково хороши, делаем ещё один: мы должны дать им то, что они могут потрогать руками. Эта фраза кажется странной только на первый взгляд. Те же «Комацу», «Никомед», «Астрон» состоялись в большей степени вопреки сложившейся ситуации, а не благодаря ей.

– Вопреки?

– Когда компания приходит в регион, ей говорят: вы должны поучаствовать в конкурсе на землю под инвестплощадку, но не факт, что вы в нём победите. А если победите, то не факт, что проигравшие участники конкурса не подадут по его результатам в суд. Но если вы и выиграете все эти суды, то не факт, что информация о них не попадёт в прессу, и тогда честное имя компании будет подмочено. Ведь не секрет, что откладывается в памяти не то, что кто-то выиграл и почему, а то, что кто-то с кем-то судился. От таких слухов падают акции на биржах… В западных компаниях решения принимаются очень долго на советах директоров, там обсуждаются все риски, и такое положение дел их не устраивает. Они приходят работать, а не судиться.

– Но таково наше законодательство. Выходит, что оно тормозит инвестиционную активность в стране?

– Законодательство, наверное, везде одинаково. Просто инвестор не должен быть первоначальным получателем этой земли. Он должен прийти и увидеть: вот земля – она стоит столько-то, после такого-то срока она приходит к вам в собственность. И эта сделка чистая: вот история земли, вот история её коммерциализации… А здесь – стоимость коммуникаций в соответствии с поданной заявкой на мощность. Вот что сейчас нужно инвестору.

– Иными словами, мы сейчас переходим к теме под условным названием «инвестиционные риски»…

– Да. Инвестор не готов рассуждать так, как мы это делали, например, раньше: стоимость коммуникаций будет от 5 до 15 миллионов рублей. Пять и пятнадцать различаются в три раза, как совет директоров сможет принимать такое решение? А если примет, то как о его компетентности будут судить акционеры? Конечно, мы можем сказать компаниям, что делим риски с ними, но это всего лишь слова, без юридических обязательств. Это нам запрещено по закону. Ведь у нас всё регулируется конкурсами, про­цедурами, судами. И вот поэтому мы должны предлагать инвестору некие готовые решения. Они могут быть более дорогими. И компании готовы за это платить.

– То есть речь идёт о продаже инвесторам особой группы товаров: подготовленных инвестиционных площадок?

– Да. Поэтому мы активизировали практически с нуля работу компании «Ярославский индустриальный парк». Её задачей является освоение площадок и их подготовка, чтобы инвестору можно было предложить готовый вариант. В будущем году мы будем готовы вложить туда и бюджетные деньги.

– То есть компания «Ярославский индустриальный парк» будет готовить инвестиционную площадку с нуля, чтобы потом выставить на торги с такими предложениями: столько гектаров, возможность прокладки коммуникаций такой-то мощности, такая-то близость от инфраструктуры – железной, автомобильной дорог, аэропорта, речных судоходных путей. И – такие-то учебные базы для подготовки кадров такого вот профиля…

– Совершенно верно! Наиболее яркий пример – Новосёлки. Это достаточно большая площадка, которую мы сейчас размечаем, масштабируем и оформляем. Намереваемся сделать схему её планирования и понять, какие производства и каким образом там могут быть размещены. Как должны пролечь коммуникации, дороги, чтобы мы совершенно осмысленно представляли, как намереваемся осваивать эту территорию. Сделать так, чтобы потом не возникало проблем: как трубу для нового проекта протянуть через уже работающее производство того же «Комацу». Наша цель – сделать так, чтобы пришёл инвестор, а мы ему сказали: у тебя профиль производства такой-то, предлагаем Новосёлки или что-то другое на выбор. В этом году мы реально потеряли несколько крупных компаний, которые ушли в другие регионы, где уже были подготовлены такие площадки.

– Где ещё кроме Новосёлок работает Ярославский индустриальный парк?

– «ЯИП», как мы его называем, сейчас работает на тутаевской и гаврилов-ямской площадках, на очереди – Ростов и работа по освоению избыточных площадей ряда ярославских предприятий.

– Игорь Станиславович, с ТМЗ всё понятно, «Северный край» уже писал о его наработках. Вопрос вызывает Гаврилов-Ямский льнокомбинат. Сейчас в этой отрасли и без того хватает проблем, кто же захотел прийти туда дополнительно?

– У льнокомбината есть свой бизнес-план развития, который правительство поддерживает на всех уровнях, где возможно. Но мы не хотим, чтобы город зависел от одной отрасли, одного предприятия. Кризисы никто не отменял, в том числе и в лёгкой промышленности. Пусть они будут не совпадать с кризисами в обрабатывающей, но всё равно возможны. Мы хотим создать нечто альтернативное. Естественно, близкое по профилю к кадровому потенциалу жителей города. Есть несколько вариантов, распространяться о деталях пока не стану. Скажу лишь, что площадки станут располагаться как на свободной территории льнокомбината, так и на других. 

– Мы говорили о крупных инвестиционных площадках областного уровня. А что делается на муниципальном уровне?

– Да, есть площадки, о которых знает и говорит пресса, но многие муниципальные образования работают с инвесторами самостоятельно. Например, очень активно работают Рыбинская и Переславская администрации. У них свои земли, свои проекты. Мы о них знаем, направляем туда инвесторов, с которыми они сейчас активно сотрудничают. На мой взгляд, детальное курирование таких тем в каждом муниципальном образовании не является задачей областного правительства. Конечно, в силу сложившихся обстоятельств не все муниципальные районы достаточно активны. И здесь всё зависит от личности руководителя. Допустим, если в Рыбинске пришёл к руководству Юрий Васильевич Ласточкин, сам из бизнеса, который всё прекрасно понимает в инвестиционной политике, то он особой под­держки от нас и не требует. В Переславле в силу близости к Москве высока активность инвесторов и руководство достаточно активно. В Тутаеве, на мой взгляд, администрация активизировалась, хотя предыдущие годы противостояния властей сильно подпортили ему имидж. До сих пор инвестор идёт туда с опаской, причём после посещения областного правительства и заверений, что политических рисков там нет и под­держка местной власти гарантирована. Я считаю, что сейчас не следует распыляться. Инвестиционные проекты муниципальных районов мы паспортизируем, вносим в реестр на нашем сайте. Инвестор сам, без нашей помощи может найти там всё, что ему нужно. Главное, на мой взгляд, сейчас – подтянуть частный бизнес к процессу формирования инвестиционных площадок. Раньше деньги вкладывались в жильё, масса которого не находит конечного покупателя из-за высокой цены, сформированной ещё до кризиса на этапе строительного бума, строительство торговых комплексов (мы сейчас одни из лидеров по количеству торговых площадей на душу населения и некоторые стоят полупустые). Кризис расставил всё по своим местам. Никакие торговые центры, по сути занимающиеся перераспределением того, что было создано далеко за границей и другими людьми, не дадут стабильности в экономике. Только создание производств, дающих прибавочный продукт, может накормить область. И мы хотим, чтобы бизнес это понял. А деньги… Они есть всегда. Только сидят где-то и ждут своего часа!

– И здесь беседу можно закончить цитатой из «Евгения Онегина», который «... Умел судить о том, Как государство богатеет, И как живёт, и почему Не нужно золота ему, Когда простой продукт имеет!».