Евгений Примаков может входить в какие-то формальные «советы мудрецов», может не входить, но факт остаётся фактом – к его помощи прибегают при принятии сложных решений. Кризис ситуацию не изменил, равно как не изменил себе и Примаков, один из немногих, кто, сидя напротив президента, имеет полное право говорить: «Я вас поддерживаю, но...»
В Кремль позвали преимущественно глав региональных торгово-промышленных палат – для, как выразился Медведев, разговора «с поправкой на большие сложности». Финансовая помощь государства, объяснял им президент, будет успешной только тогда, когда вся бизнес-цепочка «будет по-настоящему восприимчива к принятым решениям». Восприимчивость же эта – ровно в том, чтобы не пытаться нажиться на проблемах других.
– Ликвидность приходит на рынок не для того, чтобы за счёт этих денег приобретать иностранную валюту или резервировать эти средства, – Медведев, похоже, знал, про кого именно он говорит. И в общем, ничего хорошего реальным адресатам этот пассаж не предвещал.
– Вы говорите о необходимости «протолкнуть тромбы», – взял слово Примаков. – Это возможно лишь при жёстком диктате государства.
Но может ли государство что-либо диктовать негосударственным банкам? Примаков уверен: может. Сейчас ситуация такова, полагает он, что уже пора не обращать внимания на ссылки об их коммерческой природе. Если им под совершенно конкретные цели – поддерживающее кредитование реального сектора – даны государственные деньги, то и они по крайней мере на время превращаются в государственных агентов. И соответственно по крайней мере на этих деньгах проценты накручивать не должны.
Но тут дело даже не в тушении кризисного «пожара». По Примакову, истина, с которой ещё только предстоит свыкнуться, такова: привычных «длинных» иностранных денег может больше не быть, а значит, надо как-то выстраивать собственную систему долгосрочного кредитования производителей товаров и услуг. Пока её нет, вернее, она слишком дорогая: «На кредитных ресурсах дороже 10 – 15 процентов бизнес выстраивать бессмысленно». Плюс коррупция, плюс рейдерство, которое, перестав быть «столичной штучкой», ушло в провинцию. Примаков привёл в пример одно вполне обычное брянское предприятие, работающее в сфере сельскохозяйственного машиностроения: оно потеряло австрийских инвесторов, но не из-за кризиса, а именно из-за рейдеров.
– Может, это прозвучит не вполне либерально, но я скажу простую вещь: за это надо сажать, – отреагировал Медведев.
– Мы все не либералы, – не слишком громко, но и не слишком тихо произнёс Примаков.
– Ну, это я не знаю, – Медведев поднял перед собой ладони, будто пытаясь физически отодвинуть такие предположения.
Но в итоге с Примаковым согласился – в том, что касается оправданности «диктата».
– Банки, с одной стороны, должны заботиться о собственной ликвидности и соблюдать, как «Отче наш», свои нормативы, но, с другой стороны, помнить, что в этой ситуации они выступают как агенты государства. Иначе эти банки исчезнут как коммерческие организации, – жёстко отчитывал он невидимых банкиров.
Исчезнут они, впрочем, не неким волевым карательным усилием. А просто потому, что «их благополучие зависит от состояния реальной экономики». А «диктат государства», похоже, будут символизировать, как выразился Медведев, «комиссары Центробанка». Их дело – быть везде и всюду, внутри банков и снаружи и следить, чтобы банковская прибыль на кредитных процентах «была разумной». Глава ТПП кивал согласно и удовлетворённо.
А примаковское «я вас поддерживаю, но...» касалось прежде всего борьбы с коррупцией. Законы законами, но к ним «необходимо присоединить возрождение административной реформы». О ней действительно уже никто давно не вспоминал, между тем Примаков напомнил: ему с коллегами ещё на заре этой несостоявшейся реформы удалось насчитать аж 1500 избыточных государственных функций. Они дают немалую часть почвы для коррупции, хотя их вполне в состоянии выполнять бизнес и саморегулирующиеся организации. К каковым, естественно, Примаков причисляет и ТПП.
Екатерина ГРИГОРЬЕВА