Собравшиеся услышали великолепное авторское чтение, а друзья поэта, Андрей Дворкин, Алина Прокофьева, Антонина Макрецкая и Наталья Сивунова, мастерски дополнили презентацию песнями и мелодекламацией.
В лирике Надежды Кудричевой упругой пружиной сжата мощная энергия полёта. Порой эта пружина распрямляется – и тогда «…ласковый луч подкрадётся, нырнёт, заарканит, / и полетишь над проспектом Московским быстрей / света и тени». И ощутишь, как «бешеной пляске созвездий, светил и планет / темп задаёт сумасшедшее форте стаккато, / ритм бытия ускоряя стократно…». А бывает у Надежды Кудричевой и совсем другой полёт: нежный и грустно-ироничный, несмотря на высоту и пространство. Так случилось, когда однажды ей предложил полетать… дом. Он «махал карнизами вверх и вниз, / по-рыцарски мне подставлял карниз / крыла – летели, куда хотели, / куда глядели и не глядели, / Луну задели, Казбек раздели, / из белоснежной его кудели / напряли шерсти, соткали плед, / связали нежной зимы куплет…» А потом дом разрушили… И – горестный вздох поэта: «Зачем мне радость всея земли, / раз мой летающий дом снесли».
И всё же радость не может оставить поэта, потому что радость – корневое свойство поэзии Надежды Кудричевой. «Жизнь и радость есть одно», – утверждает она. Автор обладает редчайшим для современного поэта даром – способностью быть счастливым и писать о счастье.
Счастье, рождённое любовью (не только конкретной, к кому-то, а вообще любовью, стихией любви), это счастье в поэзии Надежды Кудричевой иной раз достигает сильнейшего накала. Такого, что, как сказано в одном из стихотворений, «жить не можно!» Впрочем, передать счастье другому человеку Надежда Кудричева может и без накала – просто и нежно: «Яблоко облака ветром весёлым / быстрым прохладным тебе от меня».
Но вот в одном из самых счастливых её стихотворений естественно возникает строчка: «В небе больно и светло…» Счастье и боль в поэзии Надежды Кудричевой неразделимы.
Не случайно музыка – смысл, а порой и сама стихотворная ткань новой книги Надежды Кудричевой. В одном и том же триптихе, посвящённом Александру Башлачёву, мы слышим её по-разному. Она то звучит чарующей мелодией: «Свет серебряный, сон земной, / задержись на моём крылечке, / по колечку на каждый пальчик / ни к чему, помолчи со мной», – то становится трагической исповедью: «Музыка – последний верный друг, / рыжая, патлатая дворняжка, / плачущая зло, протяжно, тяжко, / вместо шерсти – клочья рваных струн». Это – о цене прорыва к гармонии. Недаром сказано в другом стихотворении: «Мостик гармонии слишком тонок, / тоньше прожилочки на траве». И сквозь всё это – понимание музыки как одного из явлений Бога: «Он тонких нот венок над головой / твоей»…
Ирина ШИХВАРГЕР, сотрудник Центральной городской библиотеки им. М. Ю. Лермонтова.