– Как вы уже знаете, основная масса преступлений, которые мы расследуем, – это преступления небольшой и частично средней тяжести. В первую очередь к ним относятся кражи, причинение лёгкого вреда здоровью – нанесение побоев, а также незаконный оборот наркотиков, угоны автомобилей и нарушение миграционного законодательства
В большей степени нам приходится заниматься преступлениями по части первой статьи 158 УК РФ (кражи) и части первой статей 115, 116 (нанесение побоев). Немалый процент составляют деяния, подпадающие под 161-ю статью УК (открытое хищение материальных ценностей – грабёж). Если же проанализировать ситуацию с кражами, то большая часть такого рода преступлений происходит в магазинах: крупных торговых центрах, гипермаркетах, где покупатели имеют непосредственный доступ к товарам.
– Так называемые «мелкие хищники»…
– Я бы не сказала, что они совсем «мелкие». Те, о которых вы упомянули, подпадают под действие статьи 7.27 КоАП РФ, поскольку наносят ущерб менее одной тысячи рублей. Наши же «подопечные» уже через эту черту переступили.
– Можно проанализировать, в каких местах Ярославля такого рода кражи происходят чаще других?
– Это происходит во всех районах города, где есть супермаркеты, – практически везде… «Карусель», «Перекрёсток», «Спортмастер»… Помельче – «Магниты». В «Пятёрочках» такие кражи стали постоянными. Воруют и продукты питания, и спиртные напитки, и промтовары: одежду, обувь. Кто во что горазд, кто куда спрятать сможет…
– Можно обрисовать портрет среднестатистического магазинного вора?
– Есть категория людей, для которых это стало профессией. Когда задерживаем очередного воришку и запрашиваем в информационный центр УМВД требование о его судимостях и административных правонарушениях, то обнаруживаем целые списки по статье 7.27 КоАП РФ (кражи с ущербом до тысячи рублей), а затем – уже уголовный состав…
– Увлёкся…
– …То есть существует категория граждан, которые живут этим.
– Татьяна Владимировна, а что это всё-таки за люди?
– В основном это достаточно молодые люди – в возрасте от двадцати до двадцати семи лет. Я бы не сказала, что они относятся к каким-то маргинальным слоям населения: вполне могут устроиться на работу, имеют постоянное место жительства. Как понимаю, эти люди просто не хотят работать и предпочитают добывать такие вот «лёгкие деньги». Например, совершают хищения дорогих гелей, шампуней, а затем ходят по рынкам и всё это сбывают торгующим лицам. Это такой преступный бизнес.
– То есть мы можем с уверенностью сказать о существовании профессиональной преступной касты. Как государство и общество могут с ними бороться? Закон ведь не предусматривает профилактическую борьбу с такого рода рецидивом: например, «набрал» жулик с десяток «административок» за кражи «по мелочи», возбуждается уголовное дело, и едет жулик в места не столь отдалённые на «перековку»…
– Закон предусматривает уголовную ответственность только за конкретный факт хищения. Что же касается профилактики в целом, то, конечно, если бы у нас на законодательном уровне было запрещено во всевозможных скупках принимать те же сотовые телефоны без документов (а отбирают в той или иной форме чаще всего именно их; на втором месте стоят дамские сумочки), то количество грабежей сильно бы сократилось.
Это касается и торговли на рынках всевозможным ассортиментом косметики или одежды. Ведь в магазинах больше всего крадут именно это. Стало бы проще работать: нет документов на товар, значит, ворованный, продавцы перестали бы брать такого рода продукцию, а нет спроса – нет и предложения. В итоге воровство в магазинах свелось бы к «старым добрым» кражам батонов колбасы и водки.
– С учётом того, что аналитики предрекают нам повышение стоимости бутылки до одной тысячи рублей, состав преступления всё равно будет!.. А если серьёзно: выходит, мы можем говорить о том, что существует стандартная бизнес-схема: поставщик товара – продавец. И разница только в том, что этот поставщик профессиональный вор, следовательно, схема криминальная. А разве у нас сейчас в Уголовном кодексе не предусмотрена норма, наказывающая за сбыт краденого?
– В Уголовном кодексе предусмотрено наказание за приобретение и сбыт имущества, добытого заведомо преступным путём. Речь идёт как раз о так называемых «третьих лицах», которые сами не участвовали в том же хищении. Однако доказать это достаточно сложно. Жулик (будем называть вещи своими именами) должен рассказать, что те же десять украденных флаконов геля он передал продавцу «Петрову», а «Петров» о происхождении товара знал…
– Это произойдёт только в том случае, если жулик глуп и юридически безграмотен…
– Даже если таковой окажется, то юридически доказать умысел со стороны того же «Петрова» – крайне сложная задача. Единственное, что в этом случае может грозить ему, – финансовая ответственность за неуплату налогов с реализации неподотчётного товара.
– …А жулику – ответственность за незаконную предпринимательскую деятельность!
– Если серьёзно, то наказание за неё сейчас наступает, если был причинён ущерб в крупном размере гражданам или доход извлечён в крупном размере.
– Можно сделать вывод: сейчас нет реального механизма по пресечению такого рода преступного промысла, а, следовательно, и недопущения криминализации определённых кругов молодёжи, летящей за такой «лёгкой наживой» как мотыльки на огонь. Ведь рано или поздно всё закончится тюрьмой. Показательный факт: профессионально воруют в магазинах те, кому до тридцати. А после?
– А после, как правило, проходят «тюремные университеты» и меняют преступную квалификацию на более серьёзные статьи УК.
С другой стороны, нельзя назвать эту 175-ю статью «нерабочей». Она чаще применяется в случае краж сотовых телефонов. Преступник, совершивший такое преступление, как правило, не идёт лично сдавать товар в тот же магазин или ломбард, поскольку там требуют паспорт, а просит это сделать какого-то своего знакомого. Тот, зная личность обратившегося и догадываясь о происхождении телефона (порой вор сам об этом говорит), соглашается и… оставляет свой след в виде паспортных данных. И привлекается к ответственности. Такие случаи у нас есть.
– Есть судебная практика вынесения «реальных» приговоров за кражи?
– Как правило, жулики обходятся «условными» сроками лишения свободы. Обратное случается крайне редко и только в том случае, если на преступнике, как говорится, «пробы ставить негде».
– В самом начале беседы мы говорили о статьях 115, 116, предусматривающих наказание за побои. Так называемые «кухонные бойцы»…
– Нужно говорить о заявлениях по «разборкам» не только между мужем и женой, драках соседей или избиении несовершеннолетних их родителями, но и о становящихся обычными драках во всевозможных местах досуга: в кафе, барах и ресторанах. Дерутся поодиночке, дерутся компаниями…
Таких заявлений больше всего приходится рассматривать Центральному отделу полиции Ярославля. На его территории больше всего увеселительных заведений города. «Кухонные бойцы» в свою очередь чаще всего «отмечаются» в отделах полиции «спальных» районов. При этом нужно учитывать, что такого рода правонарушения относятся к делам частного обвинения, и они, как правило, рассматриваются по жалобам сторон в мировом суде.
– То есть если люди устроили дебош в увеселительном заведении, испортили отдых соседям, но больше никто от их действий не пострадал, а они друг к другу претензий не имеют, то это может сойти им с рук? А как же уголовная статья за хулиганство?
– Статья 213 УК РФ раньше применялась нами достаточно широко, но ситуация изменилась после того, как поменялось её определение. Раньше, если вы помните, речь шла о «нарушении общественного порядка с особым цинизмом, дерзостью» и прочее…
Сейчас, если вкратце, можно применять эту статью только в том случае, если деяние произошло беспричинно, с применением оружия или иных средств, которые можно использовать как оружие. Иными словами, захотелось субъекту побуянить из-за плохого настроения, он взял палку и пошёл громить витрину. В «ресторанном» же случае неприязнь всё же есть, хотя и «внезапно возникшая». Хотя случаи с использованием и применением травматического оружия под 213-ю подпадают. При этом вовсе не обязательно нужно куда-либо или в кого-либо стрелять: вытащил пистолет, продемонстрировал его – значит, угрожал, то есть использовал. Состав уже есть!
– Татьяна Владимировна, вернёмся к дракам и побоям. Если я вас правильно понял, сейчас все такого рода уголовные дела рассматриваются только в судах?
– Нет. Мы обязаны возбуждать по 115, 116 статьям УК РФ дела, если деяния, носящие признаки преступления, совершены в отношении стороны, не имеющей возможности в полной мере осуществить своё право на защиту. Из-за возрастных особенностей, например, или просто состояния здоровья. Возьмём такой случай: престарелую женщину избил сын-алкоголик. Если ей по судам ходить, нужно иметь здоровье и время. Она не может. Поэтому защиту её законных интересов берём на себя мы. Дежурная часть полиции работает круглосуточно, и гражданам достаточно прийти туда и написать в любой форме заявление… Что они и делают в большом количестве. Проводится предварительная проверка, и на основе её материалов выносится постановление – возбудить, если перед нами представитель вышеупомянутой категории граждан, или отказать и рекомендовать обратиться в суд, если мы имеем дело со взрослым человеком, способным защищать свои интересы в порядке частного обвинения.
Особенность частного обвинения такова, что пострадавший в любой момент может забрать своё заявление из суда по причине примирения сторон. Довольно часто так и происходит. Допустим, первого числа к нам обращается женщина с жалобой на мужа, допустившего побои. Десятого же она заявление забирает, поскольку он принёс домой зарплату и букет цветов вкупе с обещаниями больше так не делать. Женщины у нас в большинстве своём добрые и эмоциональные… К тому же нельзя сбрасывать со счетов обстоятельства, что часть из них материально зависит от мужей.
На мой взгляд, решение перенести рассмотрение такого рода дел в мировые суды вполне оправданно: с нас снята лишняя нагрузка, чтобы, как раньше, не работали «на корзину».
С другой стороны, мы часто наблюдаем недовольство граждан, которые приходят за защитой в полицию, а их отправляют с суд. Справедливости ради нужно сказать, что в ходе судебного заседания без предварительного расследования или даже проверки трудно выявить все стороны и особенности конфликта. Поэтому, возможно, с этим связаны нововведения, которые мы ожидаем к началу следующего года в рамках «Дорожной карты МВД».
– Если проанализировать ситуацию с бытовыми драками и побоями, то можно сделать вывод об общей культуре жителей. Например, как у нас с этим обстоит дело по сравнению с другими регионами? Вы же общаетесь со своими коллегами на совещаниях и семинарах по обмену опытом…
– Объективно картину только по этим данным не составить. Причину вижу чисто юридически-субъективную. Дело в том, что хотя все мы и юристы, но учились в разных вузах, у разных преподавателей, работаем в разных регионах – следовательно, у всех свои особенности правоприменения, свои толкования закона.
Возьмём наши статьи 115 и 116. Вместе со ст. 119 УК РФ «Угроза убийством» они несут функцию ещё и предупредительную от особо тяжких преступлений. Вы понимаете: лучше предостеречь дебошира, наказав его по «лёгкой» статье, чем доводить дело, например, до тяжких телесных повреждений или убийства. У нас в Ярославле практика такова: мы редко возбуждаем уголовные дела по статьям 115, 116, предпочитая отправлять заявителей на рассмотрение в суд по частному обвинению. 119-я же в свою очередь применяется гораздо шире. Естественно, при наличии необходимых доказательств. Прокуратура нас в этом поддерживает.
В Смоленске же картина противоположная. Там органы дознания предпочитают возбуждать уголовные дела, причём с несколькими составами и с учётом субъективных обстоятельств. Например, материальная зависимость потерпевшей от подозреваемого играет свою роль. Поэтому статистика у них больше. Хотя не думаю, что в Смоленске общая культура жителей ниже, чем у нас, и там «кухонных бойцов» больше.
Мы же считаем, что не стоит в этом вопросе гнаться за показателями. Какая разница, сколько составов ты дашь подозреваемому: мы живём не в США, где объём наказания рассчитывается из простого арифметического сложения различных сроков. У нас считают по-другому. И если преступнику по одной статье «светит» год условно и по второй – то же самое, то не факт, что приговор будет два года.
Лучше не тратить на это время, а сосредоточиться на тщательном сборе доказательств по одной статье. На мой взгляд, здесь должен использоваться принцип не только неотвратимости наказания, но и скорейшего его наступления. Совершил – два-три месяца – суд и приговор. Если же всё это растянуть на год и более, неизвестно, сколько и чего человек может натворить за это время.
Беседовал Олег ТАТАРЧЕНКОВ. 
Фото Олега ТАТАРЧЕНКОВА.