– Татьяна Алексеевна, кто работает в вашем отделе?
– Наша служба уникальна. Это объясняется несколькими причинами. У нас специалисты помимо статуса государственного служащего и юридического стажа работы получают огромный опыт по работе с документами юридической направленности самого широкого спектра. При этом всё умеют делать в сжатые сроки. Ведь сами понимаете, что темп работы в органах внутренних дел очень высок: всё нужно делать «быстро-быстро-быстро!» С таким опытом люди могут со спокойной душой уходить работать в другие подразделения и иные органы государственной власти, на предприятия, в адвокатуру. Даже в Ярославской областной Думе работают бывшие сотрудники правового отдела.
Если у человека в трудовой книжке есть запись о работе в нашем отделе, то это определённый знак качества. Ведь мы проводим своеобразную селекцию: отбираем ребят на юридическом факультете Ярославского государственного университета имени П.Г. Демидова, они у нас стажируются, пишут специализированные курсовые и дипломные работы и только после этого приходят к нам.
– А чем они занимаются у вас?
– Направлений много, и они всё время прибавляются. Раньше у руководителей в милицейских погонах был такой вопрос: «Зачем нам нужны юристы, если мы сами юристы?» Нужно чётко разграничивать понятия: есть специальность по диплому, а есть должность «юрисконсульта», говоря гражданским языком. Ведь и криминалист – тоже юрист, но совершенно из другой области. Сейчас это уже кануло в Лету, потому что все уже давно поняли, что то, чем мы занимаемся, нужно делать профессионально.
Начнём с направления правовой экспертизы. Мы проводим правовую экспертизу всех проектов правовых актов, имеющих нормативный характер, которые готовятся в наших стенах: это уставы, положения, инструкции, наставления и прочее. Плюс дисциплинарная практика: приказы о привлечении сотрудников к дисциплинарной ответственности и увольнении из органов внутренних дел по отрицательным мотивам. В рамках правовой экспертизы мы проверяем документы на соответствие действующему законодательству.
– Наверное, и защита интересов УМВД в суде, если уволенный сотрудник считает, что с ним поступили несправедливо…
– Мы просчитываем судебную перспективу. Если видим нарушения в оформлении документов, то пишем об этом в заключении, указываем на возможную судебную перспективу: сотрудник может обратиться в суд, выиграть это дело, а соответственно, будет восстановлен на службе, в его пользу будут взысканы денежные средства за время вынужденного прогула и компенсация морального вреда. По сути дела, пострадают имущественные интересы управления.
– То есть ни один документ не идёт в дело без визы юридической службы?
– Это несколько ошибочное мнение. У нас есть принцип единоначалия. Начальник может подписать приказ, несмотря на наше заключение. Это его право, но мы обязаны его предупредить. С другой стороны, если мы завизировали приказ без соответствующего заключения, а он оказался незаконным, то сотрудник, проводивший экспертизу, несёт за это персональную ответственность.
Кроме того, с 2009 года кроме правовой мы обязаны проводить антикоррупционную экспертизу, выявлять коррупциогенные факторы. Это в первую очередь касается нормативных правовых актов.
– Но ведь такие документы – прежде всего нормативные и законодательные акты. Вроде бы, этим должны заниматься правительство и Дума…
– А это уже мы переходим к следующему направлению нашей работы: нормотворческой деятельности. К нам приходят законопроекты из Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации, Ярославской областной Думы, касающиеся в той или иной степени сферы органов внутренних дел. Законопроекты направляются и непосредственно из Министерства внутренних дел Российской Федерации, если министерство является его разработчиком.
Самый известный пример – федеральный закон «О полиции». Сначала проект этого закона прошёл всенародное обсуждение. Было внесено значительное количество поправок. После этого проект был направлен во все субъекты Российской Федерации для подготовки заключений. Над ним работали соответствующие службы и губернатора Ярославской области, и Ярославской областной Думы, чтобы на федеральном уровне все замечания юристов были учтены.
Начальника нашего управления приглашали в Москву на «круглые столы», чтобы выслушать его точку зрения как практика. Естественно, он ехал не с пустыми руками, а с пакетом предложений и замечаний, которые готовила и наша служба в том числе.
…Знаете, почему я не люблю смотреть детективы? Когда идут титры, там порой появляются строки «консультанты генерал…, полковник…». И хочется сказать: товарищи большие начальники, если вы забыли, как это происходит на самом деле, спросили бы оперуполномоченного лейтенанта или простого следователя, они бы вам разъяснили и дали заключения!
– Ну, это было ещё в советских фильмах! В современных вообще консультантов нет. Там один «творческий полёт мысли»!
– Ну, я примерно о том же! (Смеётся).
Если же серьёзно, все правовые акты, которые касаются нас (то есть правоохранительной направленности) и готовятся правительством области, Ярославской областной Думой, в обязательном порядке проходят через наши руки.
В чём сложность нашей работы? Мы всё время работаем «с колёс», нет никакого зазора по времени, чтобы заранее к чему-либо подготовиться. Поступает задача – мы её решаем. В таких случаях нам на помощь приходят информационные системы, например, специализированная территориально-распределённая автоматизированная система «Юрист». В ней находятся все правовые базы, необходимые для нашей работы: приказы МВД России, судебная практика, юридические консультации, международные договоры. Бывает, что общедоступных «Гаранта» или «Консультанта» оказывается мало…
На региональном уровне мы также ведём свою базу данных правовых актов УМВД России по Ярославской области. Здесь нужна большая дотошность. Работа кропотливая – обрабатывать на компьютере все приказы и документы, но очень важная.
…Следующее направление – защита имущественных интересов органов внутренних дел в судах общей юрисдикции и арбитражных судах.
Здесь самые различные категории дел, начиная с простых, таких как возмещение имущественного вреда в результате ДТП. Все знают, что автомобильный транспорт – источник повышенной опасности.
Другая категория – обжалование дисциплинарных взысканий и увольнений по результатам аттестации. Эта эпопея началась у нас в ходе реформирования системы МВД.
– Много было случаев?
– Я бы не сказала, что много. Поскольку я довольно долго работаю на этой должности, то эти вопросы заранее просчитывала и старалась снимать их остроту заранее. И здесь моё глубокое убеждение: если нельзя решить проблему законными методами, то есть законно уволить сотрудника, то увольнять не надо! Потому что он потом всё равно восстановится и эффект от этого будет большим, негативно резонансным.
Кроме того, сейчас большую долю составляет категория дел по статьям 1069, 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации. Это возмещение вреда, причинённого незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным осуждением, избранием меры пресечения, незаконным привлечением к административной ответственности. Это так называемая «реабилитация», когда уголовное дело прекращается по реабилитирующим основаниям и обвиняемый имеет право на компенсацию вреда: восстановление в имущественных, пенсионных и иных правах, в том числе компенсацию морального вреда, нанесённого в процессе уголовного судопроизводства.
Здесь механизм такой: иск предъявляется к казне Российской Федерации, взыскание осуществляется с Минфина России за счёт казны Российской Федерации. Нас привлекают в качестве третьих лиц. Возможность оспаривать сохраняется только по сумме компенсации вреда. Тем не менее, суммы достаточно серьёзные… Что здесь можно сделать в качестве профилактики? Это плотно работать со следствием и дознанием, чтобы они не допускали процессуальные ошибки, которые за собой влекут ошибки судебные. Руководителям подразделений нужно внимательно смотреть за работой своих подчинённых на стадии предварительного расследования. Мне, как бывшему следователю, эта тема близка, и здесь я могу говорить долго…
А статья 1069 ГК РФ предусматривает ответственность за иные незаконные действия сотрудников. Например, отказались взять заявление о преступлении. Незаконные действия? Незаконные! Проводились оперативно-розыскные мероприятия, гражданин посчитал, что нарушены его конституционные права. Или изъяли имущество, а оно потом оказалось утерянным либо испорченным… То есть этот спектр нарушений достаточно широкий.
Раньше было как? Заплатила казна Российской Федерации – и все. А теперь, согласно федеральному закону «О полиции», стало возможно предъявление иска в порядке регресса к виновным лицам. Ведь государство обязано считать свои деньги! Сейчас сотрудник, допустивший такие незаконные действия, может серьёзно пострадать в материальном плане. Ведь речь идёт даже не о десятках тысяч, а о сотнях тысяч рублей компенсации. То есть сейчас в своей работе нужно просчитывать последствия и своих действий.
– А не получится ли так, что при таком развитии событий сотрудник будет бояться рисковать? И спускать все острые моменты «на тормозах»? Ведь борьба с преступностью – вещь неочевидная, даже судебный процесс – состязательный. Кто-то выиграл, значит, кто-то обязательно проиграл. Как же потом с преступностью-то бороться, перестраховываясь на каждом шагу?
– Вы понимаете, в чём дело… Нужно работать в правовом поле. Все осознают, что вор должен сидеть в тюрьме: и оперативник, и следователь, и прокурор, и даже судья где-то в глубине души. Но судья не может вынести обвинительный приговор на основе не доказательств, а предположений. Кроме того, в основе не могут быть недопустимые доказательства. Казалось бы, всё ясно: вот нож, изъятый с места преступления. А потом выясняется, что орудие убийства было изъято с процессуальными нарушениями. И следственные действия признаются незаконными. Это начинает разрушать всю систему доказательств по принципу домино.
Другой пример, «особый статус»…
– Народный депутат, чиновник федерального уровня, имеющие определённый иммунитет перед законом. Там должна быть своя процедура…
– Совершенно правильно! Изначально это не выявили. Материалы ушли в суд. А судья, рассматривая материалы в совещательной комнате, видит, что они собраны с серьёзным нарушением действующего законодательства. А недоказанная вина по своим правовым последствиям равна доказанной невиновности. У нас действует презумпция невиновности. Судья выходит с оправдательным приговором. И этот человек получает право на реабилитацию.
Почему было принято совершенно правильное решение о повышении денежного довольствия сотрудникам органов внутренних дел? В органы должны приходить люди с совершенно другим уровнем образования и интеллекта. Зачастую ошибки делаются потому, что у сотрудника элементарно не хватает знаний.
– Но навыки практической работы в университете вместе с дипломом не дают. Это приобретается со временем. А если приходит молодой специалист и его сразу начинают пугать, так он с этим испугом и дальше работать будет. В полиции нет «яслей», где бы молодых сотрудников «растили», не пуская к реальным уголовным делам… Ведь сразу в бой!
– Это как в фильме про Шурика: «Иди и тренируйся на кошках?!» Нет, тут очень многое зависит от того, какая база в человека заложена. Когда ко мне приходят на собеседование молодые ребята и спрашивают, что с собой принести, я отвечаю: «Только вашу светлую голову! Мы будем с вами беседовать о превратностях судьбы в юриспруденции». Те, кто учился в Демидовском университете, знают, кто такая Левинова, и поэтому не удивляются. Но ведь иногда приходится видеть такие дипломы, как верительная грамота турецкого посла несколько веков назад: с вензелями, орлами, печатями несуразными… И уровень образования – не только нулевой, но и со знаком «минус»…
Правильно говорят: нужно из 1200 юридических вузов оставить 260. Приходит ко мне сотрудница. Я спрашиваю: «Вы кто?» В ответ: «Как бы юрист!» Она работает в другом подразделении, но прозвище «как бы юрист» за ней закрепилось. И вот пока к нам приходят такие квазиюристы, которые не знают, с какого бока к расследованию подойти, мы будем разбирать последствия их ошибок!
– Спасибо за беседу, Татьяна Алексеевна! И – с праздником!
Беседовал Олег ТАТАРЧЕНКОВ.