Поднялся он на месте старого, разрушенного в конце сороковых годов прошлого века. Старожилы вспоминают, что прежняя церковь была каменной, пятиглавой, очень высокой.
Татьяна Павловна Малютина рассказывает:
– Детство мое прошло, можно сказать, в монастыре. В Великую Отечественную он был еще не полностью разрушен, и в Никольском храме размещался госпиталь. Здесь работала моя мама. Я часто ходила к ней, но дальше крылечка нас, детвору, не пускали. А оно было, как в Федоровском соборе в Ярославле: высокое, резное, с изразцовыми вставками. Да и сам храм был очень красивый – именно храм, большой такой, значительный.
– После войны, – продолжает она, – тут была колония для несовершеннолетних. Сидели мальчишки, почти что дети. В качестве работы, наверное, их заставляли разбирать храм.
Куда шли те кирпичи, Татьяна Павловна не знает.
Однажды было вскрыто старое захоронение. В нем обнаружили покойника, и воспитатель, руководивший работой, снял с него сапоги. Потом этот человек уехал из Некрасовского к себе на родину, в Рязань, в дороге попал под поезд, и ему отрезало обе ноги. В округе многие знали эту историю и восприняли ее как возмездие за содеянное.
Такие странные и поучительные сказания и были в Бабайках на каждом шагу. Тамара Николаевна Ерина работала учителем, когда в обители был санаторий для детей, больных костным туберкулезом. Устроили его вместо колонии, уж очень красивы здешние места, решили в столице, не для преступников. Излучина рек Волги и Солоницы. По высоким их берегам леса, настоянный хвоей воздух. Есть и живительные источники минеральной воды.
В XIV веке приглянулось все это и монахам, устроившим здесь монастырь. Предание же связывает его историю с чудесным явлением иконы Николая Чудотворца, приплывшей к берегу на бабайке – большом весле, использовавшемся при сплаве леса, с именами учеников Сергия Радонежского, строивших монастырь.
Но вернемся к рассказу моей собеседницы.
– Врачи наши не раз замечали, как быстро поправляются тут дети, – рассказывает она. – Привозили их неподвижных, совсем больных, а через год, два, три они вставали на ноги, бегали, прыгали, занимались спортом. Наши команды не раз принимали участие в соревнованиях, побеждали в них.
Уже придя к вере, Тамара Николаевна поняла, что все в жизни не так просто. Спальный корпус санатория был устроен в храме, где под спудом лежали мощи святителя Игнатия Брянчанинова. Тогда об этом мало кто знал. Но дети, проживавшие, как оказалось, над ними, поправлялись быстрее других, говорит она.
Сейчас мощи святителя Игнатия, прославленного в лике святых Русской православной церкви, находятся в Толгском монастыре, и приложиться к ним как к целительной святыне приезжают многие люди.
Мы разговорились с Татьяной Николаевной на пороге нового храма в ожидании первой службы в нем. Во всю голосили колокола, призывая местное население на литургию. Народ шел и шел, из Некрасовского, других окрестных мест. Целыми семьями, с детьми на руках и в колясках. А ведь еще совсем недавно обитель, как и многие святыни на нашей земле, являла собой едва ли не библейскую мерзость запустения.
В девяностые годы прошлого столетия, когда упразднили санаторий, приспособленные под него здания и постройки, появившиеся уже за годы советской власти, оказались бесхозными. Кто только не разорял их! Разобраны были крыши и стены, сняты с петель двери, вынуты из проемов рамы. Грабь награбленное – лозунг этот простотаки вопил о себе в дейзствиях потомков тех, кто когдато разорял обитель.
Такими застал эти места игумен монастыря иеромонах Борис, прибывший в Бабайки после возвращения его Русской православной церкви. Было это восемь лет назад.
Расчистив уголок в единственном оставшемся здесь храме, вернее, здании, похожем на него, начал он служение. Святыня ведь всегда остается святыней, даже поруганная и растерзанная. Сейчас НиколоБабаевский монастырь обретает былое очертание и значение, которое занимал он в Русской православной церкви.
Примечательно, что даже границы монастыря совпадают с теми, что были у первой обители, с которой тут все и начиналось. Разросся и расширился он в девятнадцатом веке, когда игуменом был святитель Игнатий.
Епископ Ставропольский и Кавказский – первый настоятель Русской православной церкви в тех дерзких краях, он прибыл в Бабайки на покой, как сказали бы мы, «на заслуженный отдых». Но отдыха не получилось. Святитель трудился много и плодотворно. Писал книги. Его наставления монахам и всем, кто ищет путь к совершенствованию в духовной жизни, и по сей день своевременны и поучительны. А еще отче Игнатий занимался благоустроительством обители. Свидетельством чему был храм в честь иконы Иверской Божией Матери, в строительство которого он и его брат Петр вложили все свое достояние. Петр Брянчанинов вслед за Игнатием принял монашество с именем Павел и проживал в Бабайках, он и похоронен здесь. А до монашества был гражданским губернатором Ставрополья.
С Иверским храмом в двадцатые годы богоборцы расправились особенно жестоко. Ирина Валентиновна Филиппова знает об этом со слов своего отца, который еще мальчиком бегал в обитель. Со слезами рассказывал он о том, как взрывали храм, вспоминает она.
– Взрывчатки заложили, видимо, очень много, но храм все стоял, потом он словно взлетел на воздух, а купол как будто застыл в нем – так в целости и приземлился.
Взрывали храм якобы для того, чтобы использовать кирпич для других построек нового времени, но воспользоваться им не смогли. Ни одного кирпича не взяли, такая была крепкая кладка, говорит Ирина Валентиновна.
Растащили потом щебенку, скорей всего, местные жители на хозяйственные постройки. Кто, куда – выясни теперь. В ближайших к монастырю деревушках давно уже живут другие люди, местные почемуто разъехались.
Конечно же, когданибудь встанет здесь речь и о возрождении Иверского собора. Не может не встать! У каждого храма, каждой обители, говорит архиепископ Ярославский и Ростовский Кирилл, специально прибывший на освещение Никольского храма и алтаря в нем, есть ангелхранитель, который остается на том месте, как бы ни было оно поругаемо.
Вот, в НиколоБабаевском монастыре восстановлен и действует уже храм преподобного Сергия и святого Иоанна Злотоуста, где почивали мощи святителя Игнатия. Сейчас реставрируют помещения настоятельского корпуса и гостиницы для паломников. С вводом ее в строй, говорит игумен отец Борис, монастырь сможет принимать тех, кто пожелает потрудиться над восстановлением всего разрушенного здесь.
Пока же этим занимаются монахи, послушники и те из местных, кто, раздругой придя в монастырь просто помочь, начал свою, совсем не легкую дорогу к Храму. Строитель по профессии Николай Альбертович Циццер из их числа.
– Я очень поздно крестился, а понастоящему обрел веру только тут, в монастыре, – говорит он. В торжественный день освящения Никольского храма Николаю за труды на благо Церкви была вручена архиерейская грамота. Вручена в храме, который этот человек помогал строить.
А появился храм благодаря митрополиту Симону, архиепископу Рязанскому, уроженцу земли ярославской, по его обету. Он, как и святитель Игнатий, тоже прибыл в Бабайки на покой, поближе к земной свой родине. Занялся здесь богословской исследовательской работой, начал писать книгу о святителе Игнатии. И тут опять последует история, которую так просто не придумаешь. Владыка заинтересовался Иверским храмом, его святынями. Вскоре так случилось – в Некрасовском обрушился памятник Ленину, ктото обратил внимание на мраморный постамент под ним, рассказал владыке. Он и сумел установить, что постамент этот не что иное, как... пропавший из Иверского храма мраморный редкой работы алтарный престол.
Святыня возвращена на святое место – в деревянный храм святителя Николая. Сруб его в дар владыке преподнесли православные жители Рязани, которые едва ли не прописались в Бабайках, помогая возрождать монастырь.
Так удивительно, незримо, но очень четко переплетается все в нашей жизни: люди, имена, веси и времена...
Но ждут здесь своего часа и другие открытия, другие истории. Одна из них связана с чудотворной иконой святителя Николая, той самой, что приплыла на бабайке и дала жизнь монастырю. В двадцатые годы она пропала. В описях архивов Костромской области, к которой тогда относился монастырь, икона не значится. Ничего не знают о ней и ярославские музейщики. Но чудотворные образа не исчезают бесследно. Возможно, ниточка к разгадке тайны уже есть у игумена Бориса, который ищет святыню, и рассказ об этом еще впереди.
Как и о другом ценнейшем достоянии обители – частице мощей святителя Николая. Она была самой большой в России, а преподнес их монастырю князь Потемкин. Мощи тоже пропали при разорении обители в двадцатые годы, но и они не исчезли, верит отец Борис. Не могут исчезнуть, говорит он.
Возможно, когданибудь ктото возьмется и за те страницы из истории Бабаек, которые связаны с жизнью прозорливого монаха Авеля, из восемнадцатого века видевшего будущее России. И духовного писателя и историка Сергея Нилуса, именно здесь приступившего к «разгадке века» – одному из главных и таинственных своих исследований. За чтение их богоборцы расстреливали или сажали в тюрьмы.
...Так, затерянный в лесах и времени русский монастырь и преподносит нам урок за уроком в познании своего Отечества. Учит понимать, что нет на земле ничего малозначимого, что даже камни не молчат, когда настает их час свидетельствования об истине.
Ирина ХРУПАЛОВА