Всю жизнь Владимир Филатов не только охотится, но и держит собак. Он стал летописцем ярославских гончатников всех времен, выпустив несколько книг и брошюр, множество статей и сборников. Собрал уникальную коллекцию свидетельств и документов о собаках и их владельцах.
– Охота с гончими – это исконно русская охота, которая существовала всегда, какие бы ни были правители, – говорит Владимир Николаевич. – Для гончатника есть только его собака и ее голос, который заставляет седых, прошедших войну стариков плакать. Для нас нет сук и кобелей, а есть выжлец или выжловка (от слова «выжать» – выгнать зверя из леса). Собаки в жизни настоящего гончатника занимают все время, и это знают наши жены. Так, ярославский охотник Вадим Лебле в войну отдавал свой паек собакам, а сам начал пухнуть от голода, но иначе поступить он не мог.
ОСОБАЯ ГОРДОСТЬ – СОСТРУНИТЬ МАТЕРОГО ВОЛКА
Всю свою жизнь, собирая материалы по истории охоты с гончими, Владимир Филатов выявил четкие закономерности – как революции и преобразования влияли на это любимое дело русских мужчин. В XVIII – XIX веках была распространена классическая псовая охота, на которой не применялись ружья. Для этого в дворянских поместьях имелись конюшни, каретные дворы и псарни, на которых держали до тысячи собак. Чтобы их прокормить, трудилась целая деревня крепостных, которые сеяли овес (овсянка с мясом – самый лучший корм для гончих). На охоту выезжали со стаей – от 40 до 120 смычков, в каждом по две собаки.
Псовая охота была очень красива – вспомнить хотя бы ее описание у Льва Толстого в «Войне и мире». Гончие из острова (леса) на чистое пространство выставляли (выжимали) зайца, лису или волка. На лазах (там, где может пролезть зверь) на обученных конях поджидали охотники с борзыми. Как только выйдет зверь, его надо было грамотно принять – вовремя напустить собак, чтобы они не дали ему уйти.
– Самая престижная добыча – это матерый волк, – рассказывает Владимир Филатов. – Борзые его брали, зубами растягивали в разные стороны, и он никуда не мог деться. Охотник должен был пасть с лошади и ударом кинжала в пах зарезать волка. Это считалось молодечеством – на московских балах такие охотники были первыми женихами. Еще большая гордость – сострунить матерого волка арапником: рукоять вставляли в пасть, а сыромятной плеткой оборачивали. Подвязывали зверя на слегу и несли на двор, где устраивали пир «на крови» – отголосок славянской тризны.
А если на псовой охоте борзой кобель сам душил волка, это был уникальный случай. Такую собаку потом хозяин берег и не продавал, ведь она ему принесла всеимперскую известность. По мнению гончатников, охота с собаками породила немало устоявшихся выражений. Так, до революции «бесшабашным» называли помещика, который, несмотря на свое небедное положение, не держал собак, то есть был бессобачным. «Мелкотравчатым» считался барин, у которого вместо стаи были две или четыре собаки.
В Ярославской губернии держали более 10 крупных псарен. Среди них выделялись гончие помещика Ратаева, служившего управляющим императорской охоты, и помещиков Кашперова и Зюзина. Собак различали по голосам во время гона, что для потомков описал Некрасов в поэме «Псовая охота»: «заревели зюзенята, запищали кашперята».
Отмена крепостного права в 1861 году положила конец настоящим псовым охотам. Стаи гончих постепенно стали мельчать, а псовых борзых, которые добирали зверя, заменили ружья. К охоте с гончими потихоньку приобщались интеллигенты (врачи, инженеры), которые ранее считали это дурным тоном и охотились только с легавыми. К началу двадцатого века и накануне революции в России полностью перешли к подружейной охоте с одним – двумя смычками гончих. Собаки выгоняли зверя на охотника, который с ружьем стоял на лазу. В итоге к 1917 году в империи остались только две классические псовые охоты – императорская охота в Гатчине и в сельце Першине Тульской губернии, где охотился великий князь Николай Николаевич с братьями.
В революцию и смуту перестреляли многих собак, кто смог – увез своих фамильных за границу. А в начале двадцатых годов вышел декрет, разрешивший охоту всем желающим. Гончие смогли выжить благодаря энтузиастам. В Ярославле ими стали Александр Александрович Чумаков, который создал первое всесословное охотничье общество, и Николай Васильевич Кузнецов, в честь которого назван отдел природы музеязаповедника. У последнего был родословный выжлец Черкай, от которого и пошло ярославское гнездо гончих.
Под Ярославлем, в Норской слободе, жил Александр Павлович Маханов, он вместе с рабочими фабрики «Красный перевал» начал разводить гончих и вести породу. В войну для породистых собак выделяли паек – овсянку и китовое мясо, а гончих, чьи хозяева ушли на фронт, забирали в питомники «Заготживсырье». Одновременно в 1943 году началось ведение Всесоюзной родословной книги. После перестройки, в 1987 году ее вести перестали, и сведения о происхождении собак остались только у владельцевэнтузиастов – примета смутного времени.
– Охота с советских времен стала компанейской – люди разных профессий и званий объединялись для охоты с собаками по месту жительства или работы, – говорит Владимир Филатов. – В родном селе ИльинскоеУрусово мы охотимся одной компанией и обходимся общими гончими. Все люди на равных, будь ты кандидат наук или тракторист, почет только по старшинству.
ПРИСЛУГОЙ ОХОТНИКИ БЫТЬ НЕ ХОТЯТ
Перестройка и дикий капитализм сильно ударили по простому охотнику с собакой. С гончими к 90м годам прошлого века охотились деревенские мужики да пенсионеры, работяги и интеллигенты. Экономические трудности, как и в конце XIX века, привели к тому, что не каждый охотник, особенно кто жил на одну пенсию, мог содержать любимую собаку. Конечно, никто не выкидывал любимцев на улицу, но новых щенков уже не брал.
– Если раньше мы покупали овсянку по 12 копеек за кг, то теперь кто себе может это позволить, к тому же изза дороговизны билетов не каждый может свозить собаку на вязку в другой город, – объясняет Владимир Николаевич. – Другая причина сокращения числа гончих – застройка дворов в Ярославле, ведь собак в городе держали всегда в сараях. Наш старейший гончатник Анатолий Денисович Романенко в свои 90 лет пытался бороться с новорусскими предпринимателями, которые застроили его двор. Но у него не получилось, куда бы он ни обращался.
Держать гончую в квартире или на балконе у настоящих собачников считается преступлением, поэтому Владимир Филатов держит своих собак в родной деревне. Собака должна быть «хорошо одета» – иметь плотную и густую шерсть и подшерсток. Для этого ей надо спать на снегу. Гончая должна содержаться на чистом воздухе – в вольере или будке, чтобы чутье не притуплялось. А в машине она бензина нанюхается, чутье испортит, как потом зайцев гонять? В городе гончей негде тренироваться, а у нее должны быть крепкий костяк, наработанная мускулатура, мощная сердечнососудистая система. Конечно, профессионалыохотники выезжают с собаками за город, но таковых единицы.
В последние годы в России предпринимались попытки создать стаи гончих. Для новых русских это своего рода барство, тяга к усадьбам и жизни конца XIX века. В Тверской области в фермерском хозяйстве «Станица» Сергея Духанина, где выращивали лошадей для московских бизнесменов, содержалась стая англорусских гончих. С ней охотились, приглашали именитых гостей, но потом все распалось.
– Есть в России люди, которые ставят стаи для новых русских, но пока это плохо получается, – рассказывает Владимир Филатов. – Стаю поставить – надо 3 – 4 года как минимум. Сначала вырасти 10 – 15 собакоднокорытников, чтобы щенки кормились из одного корыта. Потом их воспитай, чтобы они были приезжены, что называется, «одних ног»: ни одна собака не должна уходить вперед на гону, отрываться или отставать. Это тяжелая работа. Новые русские из Москвы предлагали поставить стаю гончатнику из Мышкина Борису Михайловичу Пряникову, бывшему прокурору. Сулили деньги большие и любых щенков со всей России, но он им сказал – я не прислуга.
Сам Владимир Филатов разработал проект губернаторской волкогонной стаи, которая могла бы стать украшением губернии и привлечь богатых туристов из России и заграницы, в первую очередь потомков русских дворян. Они приезжали бы хлебнуть воздуха и духа настоящей русской охоты их предков, а не смертоубийства и пьянства, которые, к сожалению, начинают преобладать в современной русской охоте.
На реализацию проекта надо около 100 тыс. долларов. За эти деньги можно было бы воссоздать всю инфраструктуру псарни, купить родословных собак и нанять профессионалов. Ярославскому губернатору Владимир Филатов свой проект пока не показывал, а бизнесменытуроператоры идею одобрили, но денег никто выделить не захотел – для них это слишком долгосрочный и рисковый проект. А люди, которые могли бы помочь и подсказать, к сожалению, уходят.
Корифеям ярославских гончих сейчас под 90 лет. Самому Владимиру Филатову – 58, и среди них он – салага. Охота с собаками, которая требует слуха, крепких ног и хорошей дыхалки, закалила многих русских мужиков. Анатолий Денисович Романенко в свои 92 года ходил без очков и водил машину, что приводило гаишников в дикое удивление. К сожалению, он не дожил до выхода этой статьи. На смену приходит молодежь, но их очень мало – понастоящему «подвинутых» на гончих людей. Один из таких – предприниматель Владимир Левин, который обеспечивает транспортом поездки ярославских гончатников на состязания и помогает организовывать вязки.
Не всегда выручает и общество охотников – оно, например, дает путевки для охоты с собаками в отдаленные районы области, а не рядом с родными селами и деревнями. Но энтузиасты, как показала история, все равно сохраняют породу русских гончих. Пусть она не будет массовой, но настоящей останется. Для этих людей наслаждение слушать, как собаки гонят зайца. И добыча здесь не главное. Гончатники гордятся голосами своих собак, которые оцениваются по трем критериям – сила и доносчивость, музыкальность и верность отдачи. Когда молодой выжлец после года подготовки взял след и первый раз взревел своим трубным голосом, давая знать хозяину, что погнал зайца, настоящие охотники снимают шапки и пускаются в пляс. Многие плачут. Вот они – настоящие мужские слезы радости. Бывают и слезы печали, когда после 10 лет работы гончую, которая уже не может в полную силу гнать зверя, а страсть у нее остается, на закрытие охоты стреляют, хоронят и справляют тризну. Такова жесткая, но справедливая традиция.
– Гончие очень умные собаки, – говорит Владимир Филатов. – Чтобы распутать следы зайца, который совсем не глуп, голова у нее должна работать отменно. Если вы ушли на привал, а ее оставили гонять, то она может на вас обидеться. И не все собаки прощают своим хозяевам промахи на охоте после того, как выжлец три часа гнал на вас зайца, а вы его упустили.
Евгений СОЛОВЬЕВ