Когда я познакомился с прекрасной составляющей коллектива Заволжского РОВД, то, к удивлению, увидел, что она действительно прекрасна. Вовсе не закомплексованные дурнушки, обиженные на весь свет, служат здесь, а весьма и весьма привлекательные и жизнерадостные молодые особы. Что же сподвигло их заняться сугубо мужским, тяжелым, жестким, а порой и жестоким трудом? Общаться ежедневно с далеко не лучшими представителями человечества и слабыми женскими ручками отправлять людей за решетку?
Вот что рассказали мне Ольга Орищук, лейтенант из отдела дознания, старшие следователи старший лейтенант Татьяна Бартеньева и капитан Елена Казак.
Ольга Орищук:
– У меня муж – майор милиции, служит в УВД. Так что профессия семейная. А еще я по образованию педагог-психолог. Работа дает массу нестандартных ситуаций, которые очень интересно преодолевать. Интересно изучать человека, бороться характерами.
Елена Казак:
– Хотела стать врачом, а на приемной комиссии злая тетя довела меня до слез, я забрала документы и почти не глядя выбрала торгово-экономический техникум, юридическое отделение. В милицию же пошла потому, что не хотела быть зависимой от родителей, которые бы, конечно, подыскали теплое место, но я решила, что всего должна добиться сама.
Татьяна Бартеньева:
– А у меня скорее наоборот. В том смысле, что папа всегда был примером для подражания. Он отслужил в милиции около 30 лет, ушел на пенсию в звании подполковника.
– Но вы все, наверное, знали, что работа здесь не галантерейная, изменился ли ваш характер под ее влиянием? Вот вы, Лена, сказали, что в стрессовых состояниях и разрыдаться могли.
Е. К.: Я уже в милиции 10 лет, и до слез меня довести теперь очень сложно. По крайней мере на работе нет места слезам. Порой ловишь себя на мысли, что появились в характере и некоторый цинизм, и жесткость. Людям цену знаю. Причем порой жулики бывают симпатичнее иного потерпевшего.
Т. Б.: К людям подхожу уже в первую очередь с профессиональной точки зрения. Сразу пытаюсь оценить, врет человек или не врет. Да и вообще профессия вошла в кровь: бывало несколько раз – иду, вижу, на машину вещи какие-то грузят. Я тут же ребятам звоню: проверьте на всякий случай.
– А не жалко людей за решетку отправлять?
Е. К.: Заслужил – получи. Ко мне невиновные не попадали, оправдательных приговоров по моим делам не было. Но далеко не все за решеткой оказываются, люди разные, обстоятельства тоже.
О. О.: Конечно, не место за решеткой тем пацанам, которые попались на краже обоев с фабрики. Они просто видели, что взрослые каждый день таскают продукцию и не попадаются. Большим дядям можно, а нам нельзя? Но дяди хитрее, а ребята попались. Просто жизнь у пацанов такая, что им никто по-настоящему не объяснил, что такое хорошо и что такое плохо. Или взять вот случай. Женщина пришла на прием к врачу, а когда та вышла на минуту из кабинета, пациентка обчистила ее сумочку. Конечно, кража – преступление, и воровка была наказана. Но у нее дочь в тюрьме, сын в запое, есть нечего.
– И что же, все ваши «клиенты» сплошные дети подземелья и жертвы социальных катаклизмов?
Е. К.: Нет, конечно, хотя таких все больше и больше. Вот, например, одно из садоводческих товариществ долгое время потрошила группа из пяти человек, в которой было две девочки-подростка. Причем одна из них беременная на седьмом месяце. А ходила воровать по снегу и бездорожью пешком по 15 километров.
– Вам приходится сталкиваться и с матерыми рецидивистами. Не считают ли они ниже своего достоинства общаться с «начальниками» в юбках?
Т. Б.: Всякое бывает. Вела я дело по разбойному нападению на магазин. Совершил разбой С., который за свои 33 года имел несколько судимостей. Так он со мной два месяца вообще не разговаривал, ничего не подписывал. А все же потом пошел на контакт: он мне уступку, я отвечаю тем же, например, свидание с подругой разрешила. К каждому человеку свой подход нужен.
– А часто, как раньше говорили, ваши подопечные встают на путь исправления, раскаиваются?
О. О.: Бывает, особенно подростки, когда понимают, что натворили.
Е. К.: Практически никогда. Частенько мелькают одни и те же фамилии.
Т. Б.: Ну разве такой экземпляр, как С., раскается? Для него воровство – образ жизни. Украл, выпил, в тюрьму.
– Ну и как вы, хрупкие существа, соприкасаясь ежедневно и с болью человеческой, и с отбросами общества, не сломались? У мужиков хоть есть традиционное средство снятия стрессов, а у вас?
Е. К.: А у нас – выговориться, иногда просто отораться, пар выпустить. А вообще женская психика гибче. Так что не мы хрупкие существа, а мужчины. Они тверже, но более хрупкие. Мы гнемся, они ломаются. Кто-то, бывает, спивается, кто-то зарабатывает нервные болезни. Примеров немало.
– Кого видят в вас коллеги в первую очередь – боевых подруг или прекрасных дам?
Е. К.: Безусловно, первый вариант. Никаких скидок, все на равных.
Ольга Адольфовна Лазарева тоже милиционер. Причем в немалых должности и чине. Она – заместитель начальника Заволжского РОВД, начальник штаба, подполковник. (Кстати, в РОВД есть еще одна женщина в этом звании.) К моему удивлению, Ольга Адольфовна, столько лет отдавшая милицейской службе (только в Заволжском районе она с 1987 года), согласилась: по большей части работа эта не для женщин.
– Служба мужская, суровая. И физически очень тяжелая. Следствие, розыск, другие подразделения должны быть сугубо мужскими. Конечно, есть место и для женщин, скажем, с несовершеннолетними они работают куда лучше мужчин. Нужна женская усидчивость и аккуратность, известно, как мужики бумаги ненавидят. И все же женщины в милиции должны быть исключением, а не правилом. Ну представьте такую ситуацию: разбушевался домашний хулиган, крушит все вокруг. И в адрес направляют женщину-участкового и женщину-оперативника. А потом высылай группу поддержки, чтобы их самих спасать? Так проще сразу ту самую группу послать. Мы не делим сотрудников по половому признаку, главное – профессионализм, но по-человечески девчонок порой
жалко.
Причина женской «экспансии» банальна: маленькая зарплата. Следователь у нас получает примерно 5 тыс. рублей. Для мужика, главы семьи, сумма несерьезная. А для женщины худо-бедно подходит.
Владимир НИКОЛАЕВ.