Я знаю о подобных личностях не понаслышке: с 1985 по 1992 год служил в военной прокуратуре Закавказского военного округа старшим помощником военного прокурора – начальником отдела надзора за следствием в органах КГБ СССР и по вопросам реабилитации. Через мои руки прошли сотни уголовных дел тех, кто в годы войны изменил Родине. Вот лишь одно из них.
Однажды ко мне поступило письмо Г. Саркисова. Он писал: «...В период застоя я не пытался выяснить, за что меня сделали изменником Родины. Знал, что не ответят... В настоящий момент прошу Вас: доведите до моего сведения, а также до сведения народа суть моей измены. Пусть народ определит свою суровую кару...»
Как оказалось, Г. Саркисов в 1948 году был привлечен к уголовной ответственности за изменническое поведение в плену у немцев. Затем семь лет отбывал наказание в лагере.
В материалах дела не удалось обнаружить главного обвинительного документа – копии трофейного протокола допроса. Остался лишь конверт с надписью «Вещественное доказательство». Ни одного свидетеля не установлено и не допрошено. Возникло естественное сомнение: а был ли протокол вообще, нет ли тут фальсификации?
Словом, без тщательной проверки дела нельзя было решить вопрос об обоснованности привлечения человека к уголовной ответственности. Предстояло выполнить колоссальный объем работы – ее план состоял из 46 пунктов.
Постепенно из разных уголков страны стали поступать затребованные документы. Нашелся и тот самый злополучный трофейный протокол допроса, которого не оказалось в деле. Картина событий стала восстанавливаться.
Сам Саркисов заявил на допросе 3 июля 1988 года, что считает себя осужденным несправедливо. И хотя находился в плену, никого не предавал. Но, как известно, факты – упрямая вещь.
...Случилось это 29 июня 1944 года. Самолет У-2 66-го отдельного авиазвена связи 4го гвардейского корпуса, получив серьезные повреждения, быстро терял высоту. Был ранен и пилот – младший лейтенант Г. Саркисов. Он все же успел вовремя покинуть кабину и приземлился на парашюте недалеко от населенного пункта Борки. Почти сразу попал в плен к немцам. Видимо, предвидя это, даже не попытался уничтожить находившиеся при нем карты и документы.
Через неделю его вызвали на допрос к специально прибывшему офицеру немецкой авиационной разведки. Как каждый фронтовик, Саркисов был наслышан об ужасах фашистского плена. Знал, что с такими, как он, там не церемонятся. Но на этот раз его просто спрашивали, а он отвечал. Сначала на, казалось бы, без-обидные вопросы о биографических данных, а затем и на более серьезные. В результате противнику стали известны места дислокации ряда авиационных подразделений в прифронтовой полосе и в тылу, другие соответствующие дей-ствительности сведения. Все они, как установит впослед-ствии специальная экспертная комиссия, на тот период составляли военную тайну.
Словом, младший лейтенант Саркисов проявил малодушие и добровольно рассказал все, что интересовало врага. Вел себя податливо и угоднически. На что рассчитывал? Видимо, на то, что военное лихолетье не оставит никаких следов его изменнического поведения.
С 29 июля 1944 года по 10 февраля 1945-го после излечения в немецком госпитале (привилегия далеко не для всех) он содержался в лагерях для военнопленных в Бресте и Восточной Пруссии. Затем после освобождения из плена два месяца проходил государ-ственную проверку. В ходе ее Саркисов скрыл факт и обстоятельства допроса немецким офицером.
Казалось, все осталось позади. С него сняли подозрения, направили в один из полков. С июля по сентябрь 1945 года служил в Приволжском военном округе, а потом в звании лейтенанта был уволен в запас.
Однако среди захваченных у врага трофеев нашли ящик с документами, а в нем – протокол допроса советского летчика младшего лейтенанта Саркисова Г. Ф., собственноручно им подписанный. Началось следствие, затем были суд и приговор – семь лет лишения свободы.
Допрошенный 16 и 17 августа 1988 года, Саркисов подтвердил факт его допроса немецким офицером, но полностью отрицал выдачу противнику сведений, составлявших военную тайну. Спустя годы он уходил от прямых ответов, юлил и изворачивался, так и не нашел в себе мужества честно подтвердить неопровержимый факт изменнического поведения в плену.
Итог закономерен: просьба о реабилитации была оставлена без удовлетворения. История не предает забвению, казалось бы, давно забытые факты. Каждому она воздает по заслугам. Об этом надо помнить всегда.
//Сергей УСТИНОВ, полковник юстиции в отставке.
