В «подстоличной Сибири»

Прежде чем приступить к рассказу об обстоятельствах выхода «Северного рабочего», напомним, что издание газеты «Северный край», основанной в 1898 году, спустя семь лет – 16 декабря 1905-го – было приостановлено. Но северяне решили не допустить закрытия газеты. С 17 по 28 декабря выходили «Телеграммы «Северного края». А уже 29 декабря «Северный край» возродился под названием «Северная область». И затем в течение трех с половиной лет газета называлась «Северная мысль», «Северные отклики», «Северный голос», «Северная речь», «Северный курьер», «Северная газета», «Северная молва» и так далее. Как позднее отмечалось в цензурном деле, все эти газеты были «не только одного и того же крайне оппозиционного направления, но и по существу представляют одно и то же издание, которое меняло название и редакторов по мере их закрытия». Собственно, журналисты и сами этого не скрывали. Используя в названиях одно и то же ключевое слово, они как раз подчеркивали, что все эти газеты «представляют одно и то же издание». И вот в ноябре 1908-го от этого мощного корня появился еще один побег. Обратимся к архивным документам. Ярославский полицмейстер докладывал губернатору о происшедшем в ночь на 13 января 1907 года: «При обыске в квартире, куда немедленно были приглашены прокурор, судебный следователь по важнейшим делам, начальник губернского жандармского управления, обнаружена касса со шрифтами до двух пудов, разных сортов шрифтов пудов до восьми, набор прокламаций, станок с принадлежностями, 10 тысяч отпечатанных прокламаций. Вместе с тем удалось окончательно установить состав ярославского комитета партии с.-д. Были арестованы Д. К. Крылов (секретарь комитета), Н. И. Черемовский и студент Демидовского лицея Д. А. Розанов (все трое сотрудники ярославской газеты «Северная речь»). Они высланы в Вологодскую губернию на два года каждый». Обратите внимание, что в протоколах охранного отделения и жандармского управления также выделяется связь подпольщиков с редакциями газет, подчеркивавших в своих названиях словом «северная» или «северное» преемственность традиций запрещенного «Северного края» или контакты с его бывшими сотрудниками. Так, уже возвратившийся из великоустюгской ссылки Н. И. Черемовский был 25 мая 1909 года снова арестован, причем в протоколе пристав не преминул отметить: «Квартира, в которой живет Черемовский, принадлежит заведующему конторой редакции «Северный край». Великий Устюг, куда были сосланы сотрудники «Северной речи», находился, как тогда говорили, в «подстоличной Сибири». Хоть он и расположен между Москвой и Петербургом, выбраться оттуда ссыльному было ничуть не легче, чем бродяге, бежавшему с Сахалина (невероятно, но факт – вологжан ссылали... в другой уезд своей же губернии). Происходившее тогда в Великом Устюге описал позднее, в 1923 году, в своих воспоминаниях К. В. Курзин. Он был выслан туда в том же 1907-м. Первым делом занялся оборудованием типографии, наладив контакты с местными наборщиками. Со слесарным делом был знаком хорошо, детали печатного станка изготовил в разных кустарных мастерских. Устройство было простым. К доске (или прямо к полу) привертывались два рельса из углового железа. Над ними находился деревянный обтянутый резиной вал. На доску укладывался набор, а на него бумага. Печатник протаскивал тяжеленный набор туда и обратно, вал плотно прижимал к нему бумажный лист. «Работа физически тяжелая, – вспоминал Курзин. – За день можно отпечатать 1500 листов, хорошенько попотев при этом». Но не это было самым трудным. Газету приходилось выпускать под «недреманным оком». Был такой вот случай: «В 11 часов вечера я пришел к Розанову с корректурой; отворяю калитку и слышу крик стражника: «Куда лезешь?» Я понял, что идет обыск, и, в душе поблагодарив чудака стражника за столь нелюбезный прием, направился к себе». В другой раз эсеровские боевики (тоже ссыльные) устроили экспроприацию мелочной лавчонки, а полиция стала проверять всех подряд. В это время на втором этаже дома, где квартировали социал-демократы, в разгаре была работа на печатном станке. Неожиданно появившийся городовой уже поднимался по лестнице. Застань он такую картину, каторга была бы обеспечена всем, и хозяйке дома тоже. Но именно она выручила, схватила городового за шинель и стащила его со ступенек: – Никого нет, все ушли, а я пол только что вымыла, ты напачкаешь, я же мыть часто не в силах! Невероятно, но он поверил и ушел, распорядившись, чтобы квартиранты потом явились к нему. Свои воспоминания К. В. Курзин продолжил в «Северном рабочем» в номере от 5 мая 1927 года. Большая часть первой полосы номера была отведена воспроизведению первой страницы газеты № 1. Первопечатник выступил со статьей «Здесь родилась наша газета». «№ 1 «Северного рабочего» был готов, все 600 экземпляров. Посылку из Устюга в Ярославль решили делать в двух почтовых посылках, одна на имя рабочего Карзинкинской фабрики Е. Смирнова, другая не помню на кого. Встретившееся при печати препятствие преодолели: не было клише «Северного рабочего» – сделал сам. Жду статей для второго номера, но их нет у местной организации, а из Ярославля не шлют: нет средств и сил. Постановили временно приостановить работу. Шрифты и станок спрятали в разных местах. Мне до срока оставалось немного. В мае 1909 года кончаю ссылку. Вместе с женой решили ехать в Москву работать в типографии, этой работе отдать свои силы. Проработав некоторое время в Москве, я предложил переехать в Ярославль, говоря, что у моих стариков очень удобная квартира, здесь же работать нет возможности. Вместе с типографией переехали в Ярославль, где и поместились на Б. Московской, дом 50, в задней квартире, а в передней жили отец с матерью; в мастерскую ход отдельный. Предполагалось выпустить газету. Конечно, один я не мог справиться, но никто не являлся...» Константин Венедиктович Курзин не знал, да, судя по всему, так и не узнал, что был он «под колпаком», охранка и жандармы знали о нем и газете очень много. Примечательно, что Евстафий Павлович Шильниковский, в честь которого названа бывшая Подгорная улица, тесно связан с Ярославлем. В книге «Воспитание историей» (издательство «Просвещение», 1987 год) в главе «Почетный устюжанин» о нем сказано: «Страсть к рисованию привела юного Шильниковского в Ярославль. Он посещал вечерние курсы, брал уроки у достаточно опытных педагогов». А в «Северном крае» 10 мая 1903 года сообщалось: «В Ярославле функционируют около семи лет вечерние классы рисования. Они открыли путь к дальнейшему образованию: из них поступали в училище живописи и ваяния в Москве и Императорскую Санкт-Петербургскую академию художеств». В этой академии стал учиться и Е. П. Шильниковский. Именно ему было суждено сохранить секреты и возродить искусство знаменитой великоустюгской черни по серебру, создать его новую школу.