По следам Перцева
«Кабак», как бы ни было, слово здесь неслучайное. Известный краевед и знаток угличского прошлого Николай Васильевич Перцев именно так обозначил это каменное строение в своих бумагах. В середине 1920-х годов руины еще возвышались над землей, Перцев тогда их обследовал, обмерил. Результаты обмеров, хотя и схематичных, сохранились в Ярославском архиве. Он предпринял даже попытки реставрации – уложенные им для укрепления стены камни археологи сейчас нашли. Перцев не скрывал, что функция постройки определена им достаточно условно. Нить его рассуждений в вольном изложении нынешних историков выглядит так: «Может быть, и не кабак. Но, скорее всего, кабак, потому что раньше тут был перевоз и на этом месте стоял деревянный кабак».
Для науки, увы, не очень убедительно.
– Эту постройку действительно можно соотнести с той, которая, по свидетельству летописца, находилась где-то здесь в семнадцатом веке и из которой одно из наводнений, как сказано в летописи, «бочки повышибало». Но каменный трехэтажный кабак? Сомнительно. Хотя бывали в нашей истории всякие замечательные нестандартные вещи, но пока и датировка здания, и его назначение вызывают сомнения.
Екатерина Алексеевна подчеркивает: заложен только пробный раскоп. Работа в самом начале.
Переход питерцев через Шелковку
До сих пор экспедиция Эрмитажа работала в Кремле, рядом с церковью Димитрия на крови, Спасо-Преображенским собором. Впервые раскоп заложен на несколько сот метров вверх по Волге, на берегу существовавшей тут когда-то речки Шелковки (русло ее хорошо видно и сейчас). Почему? Не из-за того же, чтобы узнать, где располагалось местное питейное заведение?
Есть основание полагать, рассказывают мне, что древнейшая часть угличского посада находилась именно здесь, за Шелковкой. В сторону кремлевского мыса город развивался тоже, но в эту сторону – дальше. Тут был низкий пологий мыс, который вдавался в Волгу больше кремлевского и был уничтожен при строительстве плотины.
Во время той же стройки века была погребена и большая часть древнего Углича – что-то ушло под воду, что-то оказалось под толщей береговой подсыпки. Одна из причин того, почему археологи до сих пор не исследовали берега Шелковки, – разговоры о том, что подсыпка достигает здесь четырех – шести метров. Глубина раскопа, следовательно, должна была получиться около 10 метров – перелопатить такую гору земли вручную (а иначе археологи здесь не работают) нереально.
– И все-таки в этом году мы решились на пробный раскоп. Уже через две недели стало ясно: мощность подсыпки здесь не шесть, не четыре, а около двух метров, – не скрывает торжества Екатерина Алексеевна. – Это говорит о том, что культурный слой не разрушен, значит, он доступен для исследования и весь этот участок для археологии очень перспективен. Здесь, в устье Шелковки, засыпанной в конце восемнадцатого века во время регулярной перепланировки города, находилась одна из главных гаваней древнего Углича. По крайней мере, в пятнадцатом веке с этой же стороны был парадный вход в Кремль. Отсюда же, с запада, входили в Спасский монастырь, тут находились Спасские ворота, мост через Шелковку...
А что перед мостом? Пристань. Наверняка – торговля. Вероятно, таможня. То есть это самый оживленный район во время расцвета Углича в средневековье. И возможно, раньше тоже.
Археологи хотят попытаться «зацепить» приметы древнейшего Углича, которые, может быть, не окончательно погублены во время строительства плотины. Непонятное каменное здание да еще с такой непривычной для строгой науки репутацией, как кабак, может оказаться ключом к исчезнувшему городу.
Тем более что слово это не всегда звучало с тем уничижительным оттенком, с каким звучит сейчас.
Шемякин труд
Простившись с археологами, я вернулась в Ярославль и обратилась к одной замечательной книге. Вспомнила, что про кабак и кабацкие дела в ней упоминается неоднократно и в самом неожиданном для современного человека контексте. Так и есть. Вот письмо угличского воеводы Сабакина, подлинник которого хранится в Государственном архиве Ярославской области. Адресованное царю Михаилу Федоровичу, оно сообщает, что в Москву, в приказ Большого дворца, угличский воевода посылает «углецкого таможенного и кабацкого верного голову Михаила Ильина да ларешного целовальника Ивана Некрасова с товарищами», дабы они доставили в столицу «таможенные и кабацкие деньги».
А вот грамота царя Алексея Михайловича угличскому воеводе Елдезину о выборе таможенного и кружечного головы: «...выбрал бы оного человека самава лутчева и правдивова и зажиточнова, и которому б были всякие торги и промысла и таможенные и кабацкие зборы за обычей, и прислать к нам, великому государю, к Москве...»
Автор книги Александр Шемякин, сотрудник Ярославской таможни, приводит множество документов, где таможенные и кабацкие сборы поставлены рядом. Книга под маловыразительным названием «История таможенного дела в России и Ярославский край» – увлекательнейшее чтение. Она гораздо шире, чем то, что нас интересует, но в свете угличских раскопок комментарии автора к опубликованным в ней историческим документам (угличских среди них почему-то особенно много) выглядят иногда настоящим откровением. «Очень часто, особенно в небольших городах, таможенный голова и целовальники наряду со сбором торговых пошлин производили и сбор питейной прибыли на кружечных дворах или в кабаках, осуществляя тем самым государственную монополию на производство и продажу спиртных напитков. Несмотря на все различия в деятельности таможен и питейных заведений, их объединяло главное: с точки зрения интересов казны и таможенные пошлины, и кружечная прибыль являлись одинаково важными источниками дохода».
В 1680 году таможенные и кабацкие доходы в масштабах всей страны, по данным автора, составили 53,5 процента всех государственных доходов!
Так что если непонятное пока каменное сооружение в Угличе окажется все-таки кабаком, вот вам и объяснение: питейное заведение в средневековой Руси – это не забегаловка. При всей лихости нравов, которые там наверняка наблюдались, перед нами, по сути, государственное учреждение, «царев кабак» – так иногда говорили, и, видимо, не зря.
Те же и «мистер Твистер»
Археологи рассказывают, что удачно поймали угол этой постройки. Она – на белокаменном цоколе, кирпич, по первому впечатлению, семнадцатого века, впрочем, исследования еще впереди.
Каменное гражданское здание семнадцатого века – само по себе большая редкость. Может быть, это все-таки остатки храма?
– Абсолютно исключено. Здесь не значится никаких церквей – сохранилась опись семнадцатого века, очень достоверная, церкви тут не было никогда. Это гражданское здание. По технике сооружения оно могло быть построено в семнадцатом веке, мы теперь в этом убедились. И оно было разобрано в двадцатом веке, во время строительства ГЭС. И это пока все, что мы знаем.
По слухам, здание разобрали тогда до сводов подклета. Если это так, в нижних слоях археологов может ждать много интересного. Несколько лет назад во время раскопок недалеко отсюда Томсинский обнаружил следы жизни города аж XII века. Пока находки у «кабака» – некая смесь времен: керамика от восемнадцатого до двадцатого века, одна монетка предположительно шестнадцатого века, ее сейчас отчищают реставраторы... Археологи называют эту насыпную землю нивелировкой, сделанной, возможно, Перцевым перед тем, как здание было засыпано. Возможно, для засыпки взяли землю из подвалов, с примыкающего к зданию дворика.
Забавно, что при всем при том история сохранила и следы новейшего времени. В слоях двадцатого века археологи нашли окурок... сигары.
– Не сигареты, не папиросы, а самой настоящей хорошей толстой сигары, – улыбается Екатерина Алексеевна.
Интересно, что за «мистер Твистер» консультировал строительство Угличской ГЭС? Это, конечно, кстати, но тоже любопытно.
Татьяна ЕГОРОВА.
