Михаил Новиков, дед Елизаветы Александровны Коротких, был, что называется, мастером – золотые руки, мог отремонтировать любую машину в округе. Таким стал и отец Александр, лучший специалист по валяной обуви.
Жили Новиковы в деревеньке Лавруково тихо-мирно. Но приглянулось село Киево Подгай-Городецкого сельсовета Даниловского района. Новенькая, сверкающая на солнце церковь, деревянная мостовая в аллее из цветущих акаций. Народ зажиточный, хозяйства справные. Когда ехали, дорогу перебежал заяц. Мать воскликнула: «Не к добру! Возвратимся, Саша!» Не возвратились. И вскоре семью постигла страшная беда.
– Приехал славный милиционер, – рассказывает Елизавета Александровна. – И фамилия у него смешная – Коровкин. Посадил меня на ногу, покачал. Потом сказал папочке: «Собирайся, Александр Михайлович, пора ехать...»
Отец проверил, есть ли санкция прокурора, спросил о понятых. Все оказалось в наличии: местный учитель и директор маслозавода.
Сел Новиков в возок, запряженный Делегаткой, любимой лошадью семьи, и в путь. Только отъехали, заплакал Джек. По морде собаки текли слезы. Ее потом, когда семью вышвырнули из дома и нечего стало есть, взял учитель.
Отцу дали десять лет лагерей с конфискацией имущества. Дом по шесть окон на сторону пошел с молотка, как и мебель немецкая: две дубовые кровати, резной шифоньер, горка, стол на одной ножке с двенадцатью мягкими стульями. Так уничтожали «кулачество» как класс.
Новикову еще повезло: отправили его под Рыбинск, в Волголаг. Определили поваром. Раз в год начальник Аристов отпускал домой, в Киево. За это Новиков катал ему валенки белые – шик по тем временам. Удивляться тут не приходится. Было самое начало тридцатых, когда выдвинули лозунг «перековка» и заключенным «за особые заслуги» делались поблажки.
А в селе и окрестностях раскулачивание продолжалось. Отправили на Урал семью Мостохиных – красавицу Тоню, Анатолия, Сашу. Сашу за руку привязали к возку, чтобы не сбежал. Затем Барсовкиных, Куликовых, Москвиных, Арсеньевых...
В 1933-м, когда Александр Михайлович уже третий год тянул срок в ГУЛАГе, Данилов-ский райисполком на основании «Инструкции о выборах в Советы» лишил его избирательных прав, «как имеющего кулацкое хозяйство». Органы, видимо, даже не посчитали нужным сообщить в райисполком, что Новиков превращен в зека, хозяйство его пошло прахом, а дети скитаются по чужим избам.
В Рыбинске Александр Михайлович не задержался. Пришлось ему рубить в шахтах под Карагандой уголек для строительства социализма. А потом отправили его по этапу сначала в Архангельскую область, а потом в Республику Коми, в знаменитый Севержелдорлаг. Здесь, таская на плече рельсы, и надорвал Александр Михайлович и без того не блестящее здоровье.
За месяц-два до смерти Новиков прислал из Севержелдорлага фотографию. Снят он в пиджаке с чужого плеча, в белом свитере, воротник которого зашпилен булавкой: так тонка стала шея кулака.
А последнее письмо пришло из санлагеря на Усе. В нем папочка с грустью признался, что «дело на поправку не идет». Больше вестей не было.
Спустя долгие годы Елизавета Александровна выцарапала у чиновников копию свидетельства о смерти. В графе «причина смерти» стояло: «упадок сердечной деятельности»...
Не миновали тюремные нары и саму Елизавету Александровну. В девять лет посадили ее в даниловскую тюрьму. Требовали, чтобы отказалась от отца.
Когда началась волна реабилитации, она стала добиваться восстановления доброго имени отца. На защиту Новиковых встали односельчане Е. Соколов, Г. Уткин, А. Петухов, З. Пелевин,
К. Нейман, А. Хрусталева,
А. Маляничев и другие. Они подтвердили, что Новиковых раскулачили одновременно еще с двумя семьями.
Трижды возвращался Ленинский народный суд в 1994 году к вопросу о реабилитации. И все три раза решал дело в пользу Новиковых, признавая факт политических репрессий. Против была прокуратура. В порядке надзора первый раз решение суда опротестовала областная прокуратура. Суд стоял на своем. В «бой» пошел зам генерального прокурора. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда, однако, с ним не согласилась. Направила дело на новое рассмотрение в Ленинский суд. 20 июня 1994 года судья И. А. Разина поставила последнюю точку.
Но лишь в 1999 году получила Новикова в мэрии Ярославля заветное свидетельство о том, что она пострадала от произвола властей, получила скромную прибавку к пенсии.
Выплатили ей и деньги за дом. Их хватило только на то, чтобы застеклить лоджию в квартире на улице Белин-ского.
Сын Елизаветы Александровны уехал из России в Штаты. Окреп в бизнесе и считает, что там, в США, уж точно не раскулачат.
На снимке: документ о реабилитации, на получение которого Е. А. Коротких (Новикова) потратила десять лет жизни. Столько же, сколько по приговору получил ее отец.
Владимир ШИРЯЕВ.