Волчий вой

Мы всей семьёй и с друзьями отдыхаем в этом замечательном месте. Радуемся спокойствию, простору и воле. Время здесь течёт незаметно и тихо. Его ход замечаем по солнцу, которое утром всплывает из воды приплюснутым красным, как бы раскалённым слитком. Бывает, мы специально чуть свет выбираемся из палаток на холодную росу, чтобы увидеть восход солнца. Смотрим, как показывается из воды краешек его, потом быстро-быстро выползает весь диск. Мы тихо и задумчиво глядим, как на глазах зарождается новый день, как, оказывается, быстро вращается наша Земля. Такое зрелище не может не трогать душу.
До обеда солнце светит нам на поляну. Когда везде наступает зной, на поляне сохраняется прохлада, потому что солнце скрывается за соснами и до самого захода кое-где изредка пробивается сквозь деревья, пока совсем не скроется за лесом, где и сольётся с вечерней зарёй. Так проходит день.
Не перестаём удивляться щедрости природы. С одной стороны, море и рыба, с другой – лес с грибами и черникой на моховых болотах. И всё это в неограниченных количествах.
Побережье моря богато дичью. На заливном лугу, изрезанном протоками и покрытом болотинами, изобилие уток и куликов.
В тот день с вечера открылась охота. Немало охотников съехалось в эти места. До самой темноты гремели выстрелы и переливались их раскаты. Когда окончательно стемнело – всё стихло. Казалось, что все птицы и звери распуганы. Распуганы навсегда.
Мы же, утомлённые за день, разбрелись по палаткам спать. Ещё никто не уснул, как в ночной тишине послышался протяжный и жалобный вой, как будто собачий. Сначала я так и подумал, потому, что не прошло и полчаса, как от нас уехал в деревню на лошади егерь Лёша с двумя собаками. Но вой был какой-то странный, протяжный, на высокой ноте с переливами, и звучал не смолкая.
Моя дочь Аня, тогда ещё маленькая девочка, привстала с постели и говорит:
 – Собачка заблудилась, как плачет. Пошли к ней, поможем.
Мы выбрались из палатки. В небе светила полная луна. В её свете лес стоял таинственный и ещё сильнее пугал непроглядной темнотой. Вой доносился из верховья Чертолья, из самого глухого угла леса. Там и днём-то не встретишь ни человека, ни собаку. Аня опять стала просить:
 – Жалко собачку, заблудилась, дорогу не найдёт. Пошли к ней.
Я ей мягко, как говорят детям, объяснил:
 – Анечка, собака заблудиться не может. Эта собака сама придёт к людям. Она знает дорогу домой.
Кое-как я Аню успокоил, убедил, что никуда ночью идти не надо. Так под протяжный вой мы и уснули.
Утром приплыл к нам на лодке деревенский охотник Витя. Рассказал, какого «кряка» он вчера убил, а потом и говорит:
 – У нас у деревни всю ночь волки выли.
Тут мы поняли, что и у нас выли волки, скорее всего те же самые, что и в деревне.
 – Анечка, вот оказывается, какая собачка заблудилась. Это был волк, – сказал я Ане.
Видно было, что эти слова её напугали. Она стояла молча, а глаза тревожно бегали от одного к другому, ища защиты. Очевидно, думала, что её зачем-то нарочно пугают.
А я вспомнил, как несколько лет назад в этих самых местах видел, как ведут себя волки. Как-то в октябре, когда на побережье моря не было уже ни одного отдыхающего, мы втроём приехали сюда на охоту. На рассвете по первому заморозку подъехали к избе пастуха. Она стояла на самом берегу моря и на краю леса. Зашли в дом поговорить с пастухом. Он рассказал, что сезон заканчивается и что завтра стадо из леса перегонят в деревню, в телятник. Он сам здесь последний день. У него в стаде было больше ста тёлок, а за лето восемь тёлок загрызли волки и медведи. Мой сын Дима вышел зачем-то из дома, но быстро вернулся и говорит пастуху:
 – Дядя Саша, там за домом корова задранная лежит. Это вы про неё говорили?
Мы поспешно вышли из дома, зашли за кусты в огороде и увидели лежащую на земле крупную тёлку. На голой земле отпечатались крупные следы волчьих лап, по которым видно было, как волки завалили и зарезали её. Пастух осмотрел место, где это случилось, и сказал:
 – Эта будет девятая.
Если волки хозяйничают даже у самого дома, значит, место это глухое, волчье.