– Шел в комнату, попал в другую, случайно не про вас ли, Дмитрий Федорович? Полознев-историк Полозневу-книжнику жить не мешает? – съязвили мы на пороге директорского кабинета в расчете на то, что его хозяин в долгу не останется – острому словцу толк знает.
Не в тон, видно, попали. В ответ получили прелюбопытный рассказ о том, как две эти персоны могут у него хорошо сработать в паре. Припомнил, как разгадывал текст под названием «Обличение на патриарха Никона». Текст был опубликован, все остальное терялось в тумане: где рукопись, кто автор обличений крутого реформатора, в каком году писано?
Не будь Полознев един в двух лицах, историк и книжник, разве мог бы он до всего докопаться? Дневал и ночевал в РГАДА, архиве древних актов. Нашел, нашел там таинственную рукопись, автора, дату установил – епископ Вятский Александр, год 1662.
А еще любит Дмитрий Федорович новые литературные жанры изобретать. Одному из них соответствует термин «культурография», когда описывают без трактовки и оценки факты культуры за определенный период. Он был руководителем авторского коллектива и одним из авторов выпущенной три года назад Александром Рутманом книги «Золотой век Ярославля». Библиографический указатель совмещен в ней с историко-культурной хроникой города после Смутного времени.
Второй жанр «от Полознева» – карабайка, что означает байка из Карабихи. Мы уж не отказали себе в удовольствии вместе с автором полистать сей бестселлер, украшенный прикольным современным лубком Евгения Снежко.
С молчаливого согласия юбиляра продекламировали в его честь карабайку, выбранную методом тыка:
«В Карабиху из города ездят на 105-м автобусе. Однажды рядом с сотрудницей музея Натальей Майковой оказался не совсем трезвый пассажир. Слегка покачиваясь, он постоянно задевал ее. Она его плечиком отодвинет. Он снова. Надоело ей – чуть резче двинула. Он решил, что с ним заигрывают и отпустил что-то вроде комплимента. «Есть женщины в русских селеньях!» – горделиво ответила Н. М. знаменитой строкой. Мужичок на мгновение замер, а потом кивнул: «Ага, знаю, Высоцкий!».
От нашей просьбы порассуждать на злобу дня – о том, как себе представляет директор Некрасовки Президентскую библиотеку, о которой глава государства говорил в своем недавнем обращении к Федеральному собранию, наш собеседник сперва пробовал отшутиться в стиле карабайки: дескать, увольте, не я же ее придумал, спросите у Путина.
Маневр не прошел, в награду услышали мы, как всегда, весьма неординарные мысли Дмитрия Федоровича о такой библиотеке по-американски. Там президент, уходя со своего поста, дарит кому-то личную библиотеку. Пусть даже школе. Она-то и будет называться «Президентской». За то, что в «королевской рати» встречаются там настоящие книжники, говорит факт, о каком до послед-него времени и сам Полознев ничего не знал. Прощание с телом Рейгана, как он завещал, проходило в библиотеке, где он некогда состоял читателем.
По логике рассуждений библиотекаря «номер один» нашей области американский опыт будет полезен, если президент-ская «по-российски» станет неким высоким символом, призывающим поднять престиж чтения и библиотек в обществе. В Штатах такой символ имеется. Библиотека Конгресса в Ва-шингтоне выше здания самого Конгресса...
Но, скорее всего, – счел нужным завершить свой прогноз директор – региональным компонентом нашей Президентской библиотеки будет некий вариант компьютерной, с оцифрованными документами, важными для всей страны.
– Но опять же, китайцы это уже сделали, – подпустил незлой иронии Полознев, чтоб не думали мы, будто подобные домашние задания выполняются по принципу раз-два и готово.
Закругляя встречу, мы чуть было авансом не поздравили Дмитрия Федоровича с пятидесятилетием. Но вовремя спохватились: плохая примета. Однако оставили себе право пофантазировать о том, как бы он на поздравление ответил. Не исключено, сказал бы в том смысле, что рад послужить Отечеству и родному городу. Возможно, к месту вспомнил бы: родился на Каспии, в городе Гурьеве. Основали его ярославские купцы, дав ему имя собственное. Выходит, любить Ярославль,где живет с четырех лет и давно считает себя старожилом, ему, Дмитрию Полозневу, на роду написано.
Юлиан НАДЕЖДИН