О чем писали «северяне»

3 июня 1907 года Николай II распустил вторую Государственную думу, находившуюся в оппозиции к правительству П. А. Столыпина. В этот же день был издан новый избирательный закон, который сокращал количество депутатов в Думе от крестьян и представителей окраинных территорий. Эти события вошли в историю под названием «третьеиюньского переворота» и считаются окончанием первой русской революции.

ИТАК – СВЕРШИЛОСЬ. Вторая Государственная дума, подобно своей первой предшественнице, умерла... И снова представителей народа переводят из почетного здания Таврического дворца в здания тюрем. Снова их ищут и ловят, как искали и ловили их до Думы. Снова, озираясь, украдкой бегут они из своего Отечества, ради которого жили и работали.

Государственная дума умерла. Наступило глухое темное «бездумье». Впереди ничего не видно... Посыпятся ли снова, как из рога изобилия, жестокие репрессии, чрезвычайные меры и «временные правила»? Или же наступят времена более светлые, более радостные. Неизвестно... А пока в эту темную безвестную ночь – тяжело, обидно и больно...

И да простит читатель-гражданин, что наше перо скорбно молчит сегодня и не провозглашает новых лозунгов, не намечает новых планов, простит – и даст нам, вместе с ним, пережить острое впечатление от давно ожидаемого и все-таки тяжелого удара...

3 ИЮНЯ В ЛЕТНЕМ ТЕАТРЕ в дачном поселке у станции Мытищи во время спектакля после второго действия в театр вошла группа рабочих и потребовала, ввиду роспуска Государственной думы, в знак траура, прекращение спектакля и оставление театра публикой.

Когда это приглашение не нашло отклика среди присутствовавших, рабочие заявили, что они все равно силой воспрепятствуют продолжению спектакля и выгонят публику из театра. Малочисленная полиция не смогла справиться с манифестантами и вызвала казаков, при приближении которых рабочие разбежались. Однако спектакль не мог продолжаться, так как оказалось, что еще раньше рабочих разбежались, напуганные шумом и угрозами, актеры и актрисы, и играть было некому.

ЯРОСЛАВЛЬ. В «союзе русского народа». Как мы слышали, «союзом русского народа» предполагается в будущее воскресенье отслужить благодарственный молебен по случаю роспуска Государственной думы.

ЯРОСЛАВЛЬ. Трагический день 3 июня резко ударил по нервам, и мы уже вступили в полосу внедумских будней. Внедумские будни – это водворение жизни в ненавистное русло старого уклада. В такие моменты особенно невыносимым становится положение печати, по самому существу своему призванной осветить настоящее и указать путь к ближайшему будущему.

Пресса, как сила организующая, даже как область осведомительная превращается в кривое зеркало, которое ежечасно могут разбить без остатка в куски, даже и за то, что оно недостаточно «криво» отражает действительность.

Особенно тяжело дается каждая новая репрессия молодой провинциальной печати. Она бедна средствами, бедна работниками и предназначена для работы на два фронта: освещая главные моменты политической злобы дня, она не может уклониться от разработки тем, которые создает текущая провинциальная жизнь, необычно к тому же осложнившаяся.

Провинциальная печать задевает множество мелких интересов, маленьких самолюбий, авторитетов и усмотрений. Ее преследовали, разоряли, отдавали под суд, но она, прихрамывая на обе ноги, истерзанная и обдерганная, все же делала свое дело, отдавая себя в распоряжение суда.

Суд, приостанавливая и конфискуя, устанавливал все же какое-то минимальное «право» печати, давая возможность ее деятелям опровергать обвинения, сводить их зачастую к «недоразумению».

Вместе с тем, сам вердикт суда и квалификация им преступлений, давали редактору руководящую нить «дозволенного» и «преступного» с точки зрения правил о печати.

Со дня роспуска второй думы во множестве городов, в том числе и в Ярославле, вступили в силу обязательные постановления губернаторов, с изданием которых печать делается подведомственной губернаторским канцеляриям.

Границы дозволенного и возбраняемого стерты, ибо под страхом штрафа в 500 рублей или трехмесячного ареста «воспрещается оглашение или публичное распространение каких-либо статей или иных сообщений, возбуждающих враждебное отношение к правительству».

В старое доброе время имелся единый, всякому редактору известный измеритель, название которому была предварительная цензура. Регулировалась она циркулярами, сообщенными редакторам. Словом, «было за что уцепиться», как говорил один чеховский герой. Теперь не за что уцепиться.

Сегодня телеграф уже известил о штрафах, наложенных на две газеты в Киеве и Томске. Редактора вчера еще расплачивались, так сказать, натурой, собственной отсидкой, сегодня начала взыскиваться денежная пеня, а «натура» сама по себе. И из недавнего прошлого нам улыбается ласковый, предостерегающий режим предварительной цензуры.

ЗА ПЕРЕДОВУЮ СТАТЬЮ «Петербургские письма» и статью «Безработные и вторая Государственная дума» в № 18 «Нового Северного края» губернатором наложен штраф в 500 рублей. Редактор газеты П. Е. Ливанов арестован вчера ночью, вследствие отказа уплатить штраф.