Семьдесят человек получили извещения о сокращении с 1 сентября. Считай, почти каждая семья связана с комбинатом. Да и жизнь пенсионеров так или иначе зависит от него. Что теперь ждет обитателей Скалина? И тех, кто живет в каменных двухэтажках, и тех, кто живет в бараках рядом с притихшими цехами комбината... Этот вопрос задала фельдшеру Татьяне Малковой, которая повстречалась у клуба – туда стекались немногие энтузиасты, в основном досужие лица преклонного возраста, пожелавшие встретиться с кандидатами на должность главы сельского поселения. Малкова, кстати, председатель местной избирательной комиссии.
– Чем живет поселок?
– Да ничем.
– А чем народ занимается? Молодежь?
– На маминой шее сидят!
– Может, в совхозе есть работа?
– Туда никого не затащишь, хотя, наверное, нужны скотники, доярки.
К нам подходит бабуля с огромным ящиком в руках. Лидия Феодосьевна Сильвестрова проводила в поселке референдум. По заданию большевистской партии из Ярославля... А в запечатанном ящике у нее – думы и чаяния скалинцев по поводу жизненно важных проблем. Вопросы звучали по-ленински лаконично и жестко, как приказы. Минимальный размер оплаты труда должен быть не ниже прожиточного минимума. Земля, недра, леса – в собственность государства. За уровень жизни народа ответственность должны нести на всех уровнях власти.
Лидия Феодосьевна, можно сказать, родом с комбината. Вспоминает лучшие времена:
– Выполняли план по заготовке леса, делали пиломатериалы, клепку. Более двухсот человек числилось у нас тогда. Только в лесу работали в две смены пять-шесть бригад. Были хорошие зарплаты, премии. Из щитовых домов мы перебирались в рубленые – по две – четыре квартиры. Сейчас все делается на развал. Нигде ничего не созидается. В Скалине шестьсот человек живут, а сельсовет у нас забирают. Теперь если умрешь, за справкой нужно будет ехать в Пречистое...
Дело в том, что Скалино с нового года в русле административной реформы войдет в состав Пречистенского сельского поселения. И неизвестно, что будет со штатом, со специалистами. Останется ли кто из них в поселке?
Тут к нам подошла с палочкой Анастасия Павловна Наумова в праздничном белом платочке – тоже на встречу с кандидатами. Надеется. Все же четыре человека на место претендуют. И почти все – из местного начальства. У Анастасии Павловны четыре медали за войну, за трудовой фронт. А сказать кандидатам она хотела о своем самом насущном: мерзнет она – в доме у нее полы прогнили и крыша течет. Жалуется:
– Писала Лисицыну, он отправил мои письма в лесниче-ство и на железную дорогу. (Лесокомбинат принадлежал СЖД. – Авт.) Директор комбината Николай Михайлович Соколов пришел, посмотрел. Говорит: «Да, так жить невозможно». Печку топлю, а на стенах снег! Так и живу...
Галина Ивановна Феофанова, всю жизнь проработавшая в библиотеке, подключается к разговору:
– Меня просят люди, и я пишу. Уже третий год у нас бани нет. Помогите!
Попрощались. По пути к остановке свернула на улочки лесокомбинатовского поселка. Магазин вначале не признала в длинном сером сарае с заколоченными окнами. Такие же и дома здесь. Напоминают лагерные бараки Воркуты... Две улочки уходят куда-то вдаль, в унылые поля. Немощеные, не подсыпанные даже щебнем, они сверкают огромными зеркалами луж, подстерегают колдобинами. Ловлю в кадре фотоаппарата мужчину, преодолевающего эти преграды. Он протестует. Тогда предлагаю ему повернуться спиной.
Сергей, еще один обитатель поселка, с 1983 года (с перерывами, правда) работал на предприятии. Ему лет сорок. Как и большинству сокращенных. Что дальше делать, не знает. На железную дорогу не берут вопреки заверениям властей. Ехать куда-то? А семья, а дом? Или ждать, что найдется новый собственник и комбинат вновь заработает?
Ольга Васильевна Воробьева тоже жалуется на сгнивший дом. За 38 лет работы на комбинате получает 1300 рублей. На предприятии она зарабатывала 60 рублей – была кладовщиком, комендантом, курьером, вот и пенсия такая маленькая. Интересуюсь: не держит ли корову? Тетя Оля отвечает по-деревенски: «Нет, здесь коров все нарушили. Пасти некому!» И просит: «Вы, главное, запишите: нету у нас бани. Кто-то ходит к родственникам в частную баньку. А старики неделями не моются».
Рядом с поселком – сам лесокомбинат. Ни звука не доносится из цеха переработки, на нижнем складе замер кран... Только за забором в гараже кто-то еще возится у машин.
На автобусной остановке сидит на скамейках молодежь лет шестнадцати – восемнадцати. Это у них развлечение: два раза в день приходит автобус из Пречистого. Бывает, однокашники приезжают. Поговорить можно. За жизнь.
Виктория ГЕФЕЛЕ.