А чего бояться?
Так ответила мне Нина, жительница Твериц в Заволжье, на вопрос: «Не страшно ли ходить здесь по вечерам?» С Ниной мы встретились на Тверицком кладбище, которое тянется вдоль улицы Маяковского. Я-то оказалась здесь, так сказать, по работе. И меня удивило, что женщина – одна! – спокойненько направляется куда-то по тропинке среди могил вместо того, чтобы идти по проезжей части.
– Чего мертвых бояться? Живых нужно, а мертвые уже не встанут. Я и с вечерней смены тут хожу, – призналась Нина.
Она рассказала мне об этом грустном, но красивом местечке на окраине Твериц. Мы постояли у братских могил детей из блокадного Ленинграда. За мемориалом ухаживают ученики 46-й школы. Чисто, веночки лежат. Трогательно до слез выглядят плюшевые игрушки на могилках. Так же опекаются памятники погибшим в Отечественной войне и мемориал умершим блокадникам в южной части кладбища.
И вспоминается совсем другой пример: года два назад, зимой, на Туговском кладбище, которое окружено домами частной застройки, какие-то недоумки подожгли венки у стелы в память о погибших блокадниках. Все это произошло на центральной дорожке, в нескольких метрах от церкви!
В Тверицах от небольшого старинного храма в честь Веры, Надежды, Любови и матери их Софии остались лишь руины. Они смотрятся таинственно и романтично среди вековых деревьев. Рядом – семейное захоронение. На старом отполированном мраморе читаем имена. Почетный гражданин Иона Иванович Байбородин, родился в 1833-м, умер в 1906 году. Ярославская первой гильдии купчиха Вера Алексеевна Байбородина. Здесь же погребена купеческая жена Александра Егоровна Байбородина. В крошечные ниши кто-то положил искусственные цветы. Недалеко от руин – прекрасный, хоть и заржавевший металлический памятник прошлого века на могиле Александра Ивановича Круглова.
Захоронения на Тверицком кладбище сейчас запрещены. Об этом оповещает табличка при входе. Но все же запрет этот нарушают. И понятно: больно место хорошее, благостное. Тем более что штраф несуще-ственный – минимальный размер оплаты труда. Это с род-ственников. Обычно подобные незаконные захоронения производят частные фирмы. Для них наказание было бы строже, но они не афишируют свое участие, могилу копают без оформления счетов. Поэтому работники муниципального ритуального предприятия вспоминают, как одно такое незаконное захоронение произошло прямо на глазах у сотрудников санитарной милиции. И они ничем не смогли помешать род-ственникам покойного.
Осыпайте могилу цветами
И не тревожьте слезой. Это с надгробного камня на Дон-ском кладбище. Однако его случайные посетители не спешат осыпать цветами места упокоения.
Этот уголок Ярославля тоже выглядит тихо и уютно. Поражают изяществом чугунные кресты начала прошлого века. О трудностях и аскетичности пятидесятых годов говорят стелы из... выкрашенных газовых баллонов. Здесь много семейных захоронений – Шульгины, Большаковы. Над ними шелестят старые березы и липы, щебечут птицы. Дорожки посыпаны щебнем. Говорят, наняли дворника, вот он и старается.
Кладбище прибрали перед Пасхой и Днем Победы. Покрасили памятник рабочим Ярославской Большой мануфактуры, погибшим во время стачек 1895 – 1905 годов. Все вроде хорошо, но... Не дают живые покоя мертвым: здешние бражники – опустившиеся люди и подростки превратили многие надгробные плиты и мемориал стачечникам в место пирушек.
В нескольких метрах от надгробий стоят два деревянных двухэтажных дома. Местный житель Владимир Хлопотинин рассказал, что построили их в 1926 году. Квартиры здесь давали передовым работникам. Так получила жилье его мать – ткачиха-стахановка. До этого они жили по соседству – в трехэтажках из красного кирпича. Тоже коммуналки, но с коридорной системой. Сейчас там все перепланировали. А Владимир так и живет в покосившемся, расхристанном доме.
Его соседка, 76-летняя бабулька, умоляет меня написать о необходимости убрать с кладбища тополя: они старые и настолько мощные, что, упав, могут раздавить оградки. И тоже вспоминает, как во время войны возами сюда возили тела блокадников:
– Только уложат в братскую могилу, припорошат землей, а тут других везут.
А еще она недоумевает: почему от памятника стачечникам отгородили могилу известного на Красном Перекопе врача Петра Воскресенского? Ведь он лечил рабочих, его так уважали. В представлении женщины все, кто был связан при жизни какими-то узами, и в земле должны лежать рядом. У нее самой здесь похоронили мать и деда. А отца – уже в Заволжье, потому что Донское кладбище к тому моменту закрыли. Последней похоронили в 1967 году молодую женщину, которую какие-то злыдни утопили неподалеку, в пруду парка.
Упокоиться рядом
Тихая и грустная красота небольших закрытых кладбищ – Тверицкого, Норского, Яковлевского – навевает мысль о том, что смерть не так уж страшна. У посетителей она согревается надеждой соединиться после смерти с ушедшими родными – тут много родовых захоронений.
Увы, все эти уголки Ярославля окружены жилыми кварталами или ограничены дорогами. Зачастую уже невозможно производить даже подзахоронения.
Живописно под сенью тополей, кленов и ирги выглядит такое «семейное» кладбище в Норском. Оно также стиснуто со всех сторон – дорогой, инженерными коммуникациями Норского керамического завода... Там хоронили буквально на водопроводных и канализационных трубах, газопроводе. Под носом у заводского начальства – оно не замечало. В департаменте городского хозяйства Ярославля пеняют и батюшке местной церкви за то, что внушения не делал пастве. Сейчас у муниципальных властей проблема: как все эти трубы убрать из-под могил. Нужны деньги. Вопрос этот не решается уже несколько лет. Наверное, толчком станет какое-нибудь ЧП, авария.
Состояние кладбища нель-зя назвать идеальным. Вместо ворот здесь настоящая прореха в стене из серых бетонных плит. Тут же – мусорные контейнеры. Ни дать ни взять – вход на полигон для бытовых отходов... Дорожки неасфальтированные и даже не подсыпанные. В ухабах. Нигде нет воды, туалетов.
Приблизительно такое же впечатление и от действующего муниципального Западного кладбища (Чурилково). По дорожкам трудно пройти – после дождей кое-где просто топь. Кто-то находчивый приспособил решетку от чьей-то оградки под мосток... По обочинам набросан мусор.
Многочисленные нарекания вызывает и состояние кладбища Песочное. Несмотря на свою живописность, оно страдает ужасной теснотой. Подзахоронения здесь производили где только могли, занимая дорожки меж могилами. Оттого сейчас людям, прибирающим на родных могилках, невозможно вынести мусор и выполотую траву туда, откуда ее могли бы вывезти. И все это вынуждены складировать рядом с могилами. И нет никого, к кому можно обратиться с просьбой убрать все это за небольшую плату. Не видно ни смотрителя, ни обходчиков.
Яркий контраст представляет собой приходское кладбище около Яковлевско-Благовещенского храма. Оно невелико, но настолько светлое, чистое, уютное! Говорят, все это благодаря настоятелю храма отцу Георгию. И усилиям дворника Михаила. Здесь уважают и живых, и мертвых. Чистота, ухожен самый малый клочок земли. Убрана трава вокруг каждой могилки, дорожки ровные. Много старых родственных захоронений: Кораблевы, Паршины, Синицыны...
Город мертвых
На другом действующем кладбище, Игнатовском, даже в будни много посетителей. С транспортом нет проблем: несколько раз в день ходит муниципальный автобус. От Яковлевского кладбища сюда бегают маршрутки: две-три минуты, и ты на месте. За семь рублей. Дороговато. Особенно для стариков – ведь чаще всего они посещают могилы родных и близких.
В этом огромном городе мертвых уже видишь приметы цивилизации: чистенькие – что кажется невероятным – уборные, бочки с водой. Правда, смотритель Нина Карчава жалуется: у бочек сворачивают краны. Поэтому рядом с конторой одну бочку оставили с краном – она под присмотром, а у второй, которая подальше, крана нет, воду набирают через верх.
С утра здесь на уборке работают студенты. Кто бы пошел на оклад в 1400 рублей с премиальными в половину этой суммы? Да еще к девяти утра нужно добираться в такую даль. Рейсовый идет попозже, а на маршрутке – выкладывай семь рублей.
Так или иначе, стараниями практически бескорыстного юношества мусора вокруг не видно. Меж могилами убирают сами посетители. Заасфальтированы центральные дорожки.
Но когда видишь масштабы кладбища, угнетает мысль: это сколько же народу у нас полегло! Моя попутчица в автобусе делится наблюдениями: кажется, еще не так давно, в 1981 году, на месте автобусной остановки начиналось поле до самой деревни, а сейчас оно почти все под могилами...
Люди, как бесчисленные семена, заложены в это поле. С 2001 года здесь разрешены только подзахоронения к род-ственникам. Однако у кромки засеянного овсом колхозного поля близ деревни Игнатово – сотни новых захоронений. В муниципальном предприятии «КСОН», которое оказывает ритуальные услуги, спорим по этому поводу с главным инженером Анатолием Чупановым. Он, к слову, сидит за книгой с жутким названием «Бальзамирование трупа». Анатолий Владимирович утверждает: это подзахоронения. Но трудно не верить собственным глазам, когда видишь сотни одиночных могил, засыпанных свежей землей. И многие – 2005 года. Так захоронения продолжаются? Или нет?
От кладбища до тихой деревушки Игнатово осталось лишь шестьсот – семьсот метров. Отсюда уже видно, как за зарослями мельтешат «Газели» ритуальных фирм. Если дело пойдет так и дальше, то армия молчаливых воинов из белого и черного камня скоро захватит все поле и просочится сквозь деревню...
Помни о месте
Чудовищными темпами идет с 2001 года печальный сев и в Осташинском. Кладбище № 1 площадью в семнадцать гектаров уже заполнено на 90 процентов. На сегодня похоронено на Осташинском более двадцати тысяч умерших.
На человека, который здесь в первый раз, длинные ряды свежих земляных холмиков – еще без памятников, лишь с табличками – производят впечатление недавно прошедшей битвы, в которой полегло неисчислимое множество людей. Территорию эту планировали освоить в течение десяти лет, а прошло четыре года, и уже городские власти задумываются: земли-то на Осташинском осталось не так много. А ведь еще не решена проблема с расселением жителей деревни Осташинское.
Такая жизнь пошла, что люди все быстрее переселяются в потусторонний мир. Моя собеседница пенсионерка Вера Никитична рассказывает: похоронила брата два года назад. В третьем секторе. Через четыре месяца умер еще один род-ственник. А его хоронили уже в тринадцатом секторе!..
Сюда мы с Верой Никитичной приехали рейсовым автобусом № 5. Вдвоем. Старый, дребезжащий автобус ехал медленно, как катафалк. В общем, в тему... По дороге вели соответствующие разговоры. Например, будет ли у нас в Ярославле крематорий? Такая пер-спектива пенсионерке не нравится: это, мол, молодежи все равно, а нам, пожилым, нужно прийти на могилку, посидеть на скамеечке, поговорить.
Между тем городские власти Ярославля лелеют мысль о крематории. Его строительство предусматривала даже федеральная программа. Проект был разработан и утвержден еще в 1996 году. В ценах пятилетней давности требовалось на строительство 113,9 млн. рублей. И проект лег на полку из-за недостаточного финансирования. Хотя к 2000 году городской и федеральный бюджеты уже затратили соответ-ственно 4,2 и 1,2 млн. рублей на устройство подъездных путей к будущему крематорию.
Там все равны
Возле конторы Осташин-ского кладбища меня обогнал серебристый джип. Меланхоличное размышление: хоть на джипе, хоть пешком – все там будем. Впрочем, владельцы и пассажиры джипа окажутся, скорее всего, на Леонтьевском – там упокаивают или уважаемых горожан, или богатых.
Но и Леонтьевское небезразмерно. Земля там давно напичкана гробами. Нужна новая площадка под захоронения важных людей – на существующей уже нет свободных мест.
На Осташинском землю экономят. Холмик лепится к холмику, все как по ниточке, ровненько. Без запаса. Хотя, как сказал Анатолий Чупанов, по заявлению можно оставить рядом с покойным одно место. Совершенно бесплатно. Таких, говорят, уже девять тысяч. Места здешние поражают убогостью: вокруг промзона, над могилами – ни деревца, ни кустика. Да и будет ли тут что расти? Почва очень влажная, в канавы собирается какая-то зеленоватая, пузырящаяся вода. В департаменте городского хозяйства считают: проблема с влажностью решена за счет дренажа, но что здесь было минувшей весной, всем извест-но: гробы нередко опускали прямо в воду.
Впечатления от визита на кладбище наводят на мысль о дегуманизации процесса захоронения, которое когда-то было делом семейным, интимным и печально торжественным. Эта мысль усиливает огромное число людей и фирм, которые работают на ритуальном поприще. Только зарегистрированных коммерческих фирм – десять. Буквально из-за могил возникают люди, которые предлагают обновить надпись на памятнике по новому способу за полторы сотни рублей, повсюду зазывающие вывески. Этот бизнес, вероятно, очень прибыльный, если учесть, что каждый день в Ярославле происходит 30 – 40 похорон. По доходности, возможно, он соперничает со строительством жилья или автосервисом. По пути в Осташинское вывеска на гараже извещает: здесь делают оградки, лавочки, кресты... На-ряду с шиповкой и балансировкой.
Посреди Осташинского идут земляные работы. Укладывается асфальтовая дорожка, которая отгородит мусульманские захоронения от православных. А на Чурилковском и Игнатовском они уже почти сомкнулись. Наверное, из-за нехватки земли скоро и на новом кладбище все сравняются: бедные и богатые, мусульмане и православные.
Вместо эпитафии
«Выделяемого ежегодного финансирования недостаточно для проведения на кладбищах работ. Особенно капитального характера: установка заборов, спиливание аварийных деревьев, восстановление водоотводных канав и асфальтирование дорожек». Это строчки из доклада, прозвучавшего на заседании комиссии муниципалитета. Начальник управления инженерного обеспечения департамента городского хозяйства Алексей Андронов расшифровывает:
– На 2004 год из городского бюджета профинансированы в сумме 6,5 млн. рублей работы по содержанию кладбищ и служба по транспортировке умерших. А выполнили на 7,7 миллиона. У городской службы по транспортировке умерших в штате пятнадцать человек. Работает она круглосуточно. За год доставляет в судмедэкспертизу свыше двух тысяч тел.
На 2005 год план финансирования составляет 8,9 млн. рублей. Из них на транспортировку умерших – 5 миллионов, на благоустройство – 3,9 млн. рублей. Но львиная доля из средств на благоустройство уходит на содержание воин-ского мемориала. На одну охрану требуется 600 тысяч. А она нужна, так как вандалов привлекают металлические буквы из легких сплавов на памятниках. Ведь буквы уже исчезали.
В приложении к докладу дан перечень первоочередных мероприятий: установка заборов, емкостей для воды, ремонт асфальтового покрытия, спиливание аварийных деревьев, вынос коллектора с территории Норского кладбища. На это потребуется около 40 млн. рублей бюджетных средств. Каждый год депутатам перед рассмотрением бюджета Ярославля подается эта заявка. И каждый раз депутаты ее отклоняют...
Валерия СТОЛЯРОВА.