– Вы не хотели бы что-нибудь построить в Ярославле, Петр Петрович?
– Пока никто мне не предлагал. Да и я довольно редко и не очень толково бываю в Ярос-лавле, чтобы мне что-то предлагать. Но такие встречи, как на этой конференции, – для меня очень интересное событие. Архитектор по роду своей профессии присутствует при источнике всех надобностей – это ответственно. Я очень рад познакомиться с Андреем Владиславовичем (Лукашевым, главным архитектором области. – Т. Е.). Буду всегда счастлив встретиться с ним снова и обсудить вопросы возможного сотрудничества.
По моим планам реставрируется сейчас дом Зингера в Петербурге (Дом книги. – Т. Е.) на углу Невского проспекта и канала Грибоедова. Заказчик меня попросил нарисовать несколько проектов, вариантов, по которым сейчас уже работает группа архитекторов. Таким образом я уже участвую в архитектурных делах Северо-Западной России.
В Иванове я участвую в строительстве часовни вместе с Бобровым, директором ивановского Шереметев-центра. Этот центр расположен на улице Энгельса, которая 250 лет называлась Шереметевской, она пересекает весь город. Я с огромным интересом принял участие в проектировании и строительстве этой часовни, освященной в честь моего предка Александра Невского. Я ведь рюрикович, потомок не только Александра Невского, но и Владимира Мономаха, Ярослава Мудрого. Вот сказал про Ярослава Мудрого и в первый раз подумал: наверное, поэтому я себя так хорошо чувствую в Ярославле. Тут стоит ему памятник, и моя кровь знает, что я в этом городе не чужой. И не только в этом городе – я часть этой земли.
Но я отвлекся. Вы хотели меня спросить, как я отношусь к строительству мансард в исторической части Ярославля и других древних городов, то есть к той проблеме, которая дискутируется на этой конференции?
– Да, если можно. Узнать ваше мнение как человека западного и в то же время, как вы заметили, и в России не чужого, было бы очень интересно.
– Я отношусь с большой осторожностью к надстройке любых памятников. В том числе и посредством строительства мансард. Они совсем не обязательно должны присутствовать в таких городах, как Ярославль. Зачем искажать здание, прожившее уже несколько десятков лет, а то и сотню лет с лишком? Подобные надстройки не создают гармонию между историческим домом и его окружением. Противоречат эстетике. Я бы сказал, разрушают любовь к старому зданию, которая всегда присутствует у тех, кто где-то здесь родился и вырос. Мансарды можно строить в любых других местах, где нет памятников старины.
Вероятно, меня за эти слова Михаил Константинович Лузин осудит, я его гость, но я не могу не сказать то, что думаю (участник конференции М. К. Лузин – директор филиала Федерального центра по охране памятников архитектуры и градостроительного искусства по Ярославской области. – Т. Е.) Если я гость, это не значит, что я должен молчать, правда? Я ведь не только архитектор, но и реставратор, в Париже по моим проектам рес-таврированы церковь, частные дома, общественные постройки. Я понимаю, на этой конференции среди участников, выступающих и спонсоров – представители строительных фирм. Естественно, они стараются продвинуть свою продукцию. Я очень ценю такие фирмы. Они создали прекрасные, удобные окна, поставили их на поток, и те широко применяются сейчас в строительстве. Устройство мансард – это гениальный способ дальнейшего продвижения таких окон на рынке. Но не нужно портить исторические места.
– Какое ваше любимое мес-то в Ярославле?
– Я покорен кремлем и площадью перед ним, где стоит памятник моему предку Ярославу Мудрому. Но я потомок не только русских князей, но и русских крепостных. Моя прапрабабушка Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова из деревни Березино под Угличем. Я посещал эти места несколько лет назад и мечтаю туда вернуться.
– Вы почти без затруднения говорите по-русски. А знают ли его так же хорошо ваши дети? Как бы вы назвали свою семью в Париже – она русская или французская?
– Я сохранил русский язык, потому что был так воспитан. Своих детей я стараюсь воспитывать тоже в русской традиции, но они уже французы. Не могу себе простить, что выбрал себе жену-иностранку (смеется). Мальчику у нас 12 лет, девочке – 10. Внешне они очень похожи на русских и не прочь говорить по-русски. Но мать не желает этого. Надеюсь, что это не окончательное решение проблемы. Я внушаю детям, особенно сыну, что они носят замечательную фамилию, она связывает их с великой страной и что отказываться от такого наследства нельзя.
– У вас множество общественных обязанностей в России, вы инициатор многих прекрасных дел – чего стоят только Шереметев-центры, созданные и действующие и в центральной части страны, и в Сибири. Не будем перечислять все ваши инициативы, список получился бы слишком длинным: тут и учас-тие в организации различных русско-французских обществ, и фестивалей, и консультирование совместных проектов, и архитектурные проекты, и многое другое. И все же назовите одно-два начинания последнего времени, которые вас сейчас особенно занимают.
– Я один из соучредителей кадетского корпуса в городе Иванове. Он носит имя Бориса Петровича Шереметева, первого русского фельдмаршала. Недавно я там был, посмотрел на этих мальчишек... Думаю, что память о нашем прошлом нужна не только мне, но и им тоже.
И еще (улыбается) я готовлю сейчас свою Шереметевскую водку.
– В Ярославле?
– Нет, на одном из заводов около Москвы. Наше интервью ведь уже заканчивается? Я хотел бы передать через вашу газету несколько слов ярославцам, если вы не против.
– Конечно, пожалуйста.
– Передайте всем ярославцам большой привет от меня. Желаю им здоровья, счастья, и пусть город Ярославль становится с каждым годом все красивее и красивее, сохраняя все памятники своей старины.
Татьяна ЕГОРОВА.