Приватизация: продолжение следует
Вопрос первый: нужен ли нынешней России «второй раунд» бесплатной по существу приватизации? Ведь неподеленной осталась еще значительная часть собственности, которую мы привыкли называть общенародной: электроэнергетика, система газо- и нефтеснабжения, железные дороги, автомагистрали, порты, многие оборонные предприятия, коммуникации, связь, почта, телеграф, жилищно-коммунальное хозяйство, здания и сооружения, лесные и водные ресурсы, земля и ее недра... То, что подобная приватизация будет полностью или почти полностью бесплатной и российское общество в целом, как и в «первом раунде», не получит от нее ничего или почти ничего, это очевидно. В сложившихся условиях «рыночная» цена российских активов (в первую очередь благодаря их искусственно низкой прибыльности и массовому легальному или нелегальному переводу доходов новых собственников за рубеж) занижена против их действительной стоимости в 20 – 60 раз. И их новым потенциальным владельцам эти активы достанутся, конечно, вряд ли дороже, чем за 1,5 – 5 процентов справедливой цены.
Все понимают, что государство – не лучший хозяин. И тем не менее в нынешней взбаламученной России электричество все-таки худо-бедно бежит, газ подается, трамваи ходят, вода течет, а письма хоть и плохо, но доходят до адресатов.
Так или иначе, но эта собственность сохраняет пока способность к своему простому, а во многих областях и расширенному воспроизводству. Выбивать из-под экономики эту более или менее твердую почву одномоментно сегодня рискованно.
Даже сейчас во Франции, например, электроэнергетика почти полностью в руках государства. Во многих европейских странах государству по-прежнему принадлежат железные дороги. Не торопится с этим и Китай. Осмотрительность и разумная последовательность не помешала бы и нам.
Что можно отрезать – отрезано
То, что в 90-х годах традиционная основа доходной части бюджета – рента на природные ресурсы и акцизы на спиртное – была в основной своей части передана различным легальным и нелегальным частным структурам, – медицинский факт. Дискуссия идет лишь о том, в какой пропорции эти доходы делятся между обществом в целом и новыми собственниками: в отношении 15:85 в пользу последних, или 40:60, или 50:50? Даже самые стойкие защитники сложившегося положения признают, что уж по крайней мере рента с наиболее благоприятных по условиям добычи месторождений целиком минует бюджет. Принято считать, что подпольный оборот спиртного в стране составляет не менее половины совокупного.
На подобном фоне особенно лицемерными выглядят жалобы на отсутствие денег в казне, призывы к резкому сокращению расходной части бюджета, причитания о невозможности отыскать средства для решения таких жизненно важных задач, как поддержание устойчивой, спокойной социальной обстановки в стране, сохранение на должном уровне ее обороноспособности, субсидирование северных и восточных регионов, а также ряда важнейших отраслей экономики (в частности сельского хозяйства), возрождение науки, образования, здравоохранения и т. д.
Вопреки распространенным ныне утверждениям убежден: за исключением административных расходов (а это, конечно, существенная, но отнюдь не главная статья бюджета), любые серьезные сокращения расходной части казны сегодня неприемлемы. Досокращались уже до предела, за которым маячит угроза самых серьезных социальных и политических осложнений, когда, возможно, придется уже думать о национальном самосохранении. А недоиспользуемых, но потенциально весьма значительных источников пополнения доходной части бюджета остается, по существу, только три: природная рента, акцизы и продолжающийся отток частных капиталов и доходов за рубеж. По некоторым оценкам, размеры только недополучаемой сегодня государством природной ренты равны примерно трем четвертям всех ежегодных бюджетных доходов России.
Ни в одной процветающей стране мира доход от общественного достояния не делится в такой немыслимой пропорции между обществом и отдельными его, пусть и предприимчивыми, представителями. Можно предположить, что при надлежащей принципиальности и настойчивости есть все же шансы достичь какого-то стратегического компромисса, устраивающего обе стороны – и общество, и олигархов. Хотя то, что мы наблюдаем в последние дни, на мой взгляд, небесспорный путь к такому компромиссу.
За какими ценами гонимся
Фундаментальнейший вопрос нашего настоящего и будущего – цены. Можем ли мы позволить себе иметь в стране полностью европейскую систему цен на все товары и услуги, в особенности на электричество, нефть и газ, железнодорожные тарифы, жилищно-коммунальное хозяйство? Причем речь идет не о межценовых пропорциях, а об абсолютном уровне соответствующих цен. В настоящее время электричество у нас в 10 раз дешевле, чем в большинстве стран Европы, газоснабжение – в 6 раз, бензин – в 3 – 4, железнодорожные тарифы на одинаковые расстояния – тоже примерно на столько же.
Между тем давление в сторону резкого повышения наших внутренних цен на этот круг товаров и услуг сегодня заметно усиливается. И не только изнутри, от российских олигархов, но и, что особенно болезненно, извне, в первую очередь от партнеров по Евросоюзу. У последних аргумент один: такой уровень внутренних цен – это нечестная конкуренция, скрытое государственное субсидирование российских производителей и экспортеров. При этом за пределами дискуссии остается вопрос: почему для Евросоюза при ценах на бензин в 1,0 – 1,2 доллара за литр внутренняя цена на бензин в США в 40 центов есть честная конкуренция, а 30 – 35 центов за литр в России – нечестная? Почему внутренняя цена на электричество в Норвегии в 3 – 4 раза ниже соответствующей цены, скажем, в Италии или Германии, и это честная игра, а российская цена – это нечестная игра? И почему примерно 60 млрд. долларов нынешних ежегодных субсидий в странах ОЭСР на поддержку энергосектора (что, между прочим, почти равно всему российскому бюджету) – вполне естественный и законный рыночный феномен, а природные, что называется, богом данные преимущества России в производстве энергоресурсов – нечто неестественное и незаконное?
Любому здравомыслящему человеку ясно, что европейский тариф на электричество очень быстро погубит в России энергоемкие отрасли промышленности. Ясно также и то, что при европейской цене на газ мы сможем обогреть в условиях сурового российского климата не более двух третей страны. Европейские тарифы на бензин полностью парализуют наши автомагистрали. Европейские энерготарифы, если они будут введены, разрушат наше жилищно-коммунальное хозяйство и остановят транспорт на электрической тяге.
Не надо обладать большим воображением, чтобы понять: европейский уровень энергетических и железнодорожных цен очень скоро дал бы именно тот политический (и геополитический) результат, о котором давно вслух мечтает 3бигнев Бжезинский: распад страны на три, пять или даже более самостоятельных «княжеств» и полное исчезновение России как таковой с географической карты.
Как вернуть доверие
Нам нельзя и дальше иметь «экономику недоверия», экономику без кредита. За счет только своих средств никто в мире не жил и не живет, все к своим средствам так или иначе привлекают заемные.
В России же кредит – это до сих пор в основном спекулятивные вложения. В инвестициях российских компаний и предприятий соотношение собственных средств и привлеченных кредитов составляет сегодня примерно 12:1, в то время как в развитых странах оно близко к обратному. В активах российских банков кредиты на срок более одного года до сих пор не превышают 3 – 4 процентов. В наших условиях для того, чтобы получить нормальный инвестиционный кредит на 3 – 5 лет, надо быть либо воистину гениальным, либо сверхвлиятельным, включая все мыслимые методы неформального воздействия. Никак пока не компенсирует этот коренной порок российской экономики и фондовая биржа: вплоть до сегодняшнего дня ее функции в основном тоже спекулятивные, она еще не стала инструментом существенной мобилизации национальных капиталов и всерьез обслуживает пока интересы 25 – 30 наиболее крупных или наиболее разрек-ламированных компаний.
Причина этого – прежде всего в недоверии. Ни государству, ни частным банкам, ни рублю как таковому население и инвесторы не верят. Это естественная расплата за тотальные конфискации сбережений населения, предприятий, портфельных инвесторов в 1992 и 1998 годах. Только тогда – и не раньше – можно будет поверить, что наша экономика выздоравливает, что мы превращаемся в нормальную страну с нормальной рыночной экономикой, когда население достанет накопленные деньги «из-под матрацев» и понесет их либо в банк, либо на фондовую биржу. А по последним оценкам, таких сбережений «под матрацем» в России от 80 до 160 млрд. долларов.
Руководству страны, видимо, необходимо набраться мужества и не только открыто признать ошибочность конфискаций 1992 и 1998 годов, но и дать соответствующие заверения (или принять в парламенте соответствующий закон) о недопустимости ничего подобного в будущем. Думается, было бы также правильно, если бы уровень гарантий по банковским вкладам был существенно повышен, и повышен именно за счет государственных обязательств, поскольку надежда на частные банки не только по субъективным, но еще более по объективным причинам здесь весьма слаба. И наконец, настало время отказаться от иллюзий, что развитие банковской системы в стране – дело исключительно самой банковской системы. Без прямого участия государственных денег создание и развитие эффективной трех-этажной банковской системы (Центробанк – универсальные коммерческие банки – инвестиционные банки и учреждения) ни сегодня, ни в более или менее близком будущем физически невозможно.
Экономия на будущем
На словах власть, кажется, постепенно осознает, что перед Россией вырисовывается весьма реальная перспектива через десятилетие-другое превратиться в мировое интеллектуальное и технологическое захолустье. За прошедшие 10 – 12 лет, по ряду оценок, до двух третей научно-исследовательского потенциала страны было либо полностью, либо почти полностью разрушено. Лучшая и наиболее перспективная часть исследователей эмигрировала за рубеж или перешла в другие сферы деятельности, преимущественно в бизнес. Расходы на фундаментальную науку, НИОКР и образование были сокращены более чем на порядок. Во многих областях научно-технического прогресса прежние лидирующие позиции страны утрачены, похоже, уже безвозвратно, в других ее возможности находятся, что называется, при последнем издыхании. И даже если сегодня будет предпринято что-то радикальное для исправления сложившегося положения, вряд ли можно ожидать каких-то ощутимых изменений раньше, чем через два-три поколения.
Корни катастрофы уходят в откровенно безответственную политику российского руководства начала – середины 90-х годов. Все, например, помнят, что в то время разнообразнейшие таможенные льготы (то есть прямые государственные субсидии на табак и спиртное, предоставляемые фонду спорта, афганским ветеранам и другим похожим организациям) достигали 5 – 6 млрд. долларов в год. Многие получатели этих льгот (субсидий) кончили потом, как известно, на Котляковском кладбище. В то же время на всю науку из бюджета тогда выделялось ежегодно всего 200 – 250 млн. долларов. Но когда закон об отмене этих льгот был поставлен в Думе на голосование, его поддержали только 6 депутатов из 450!
Можно сказать, дело прошлое. Но непонятно, каким образом собираются перестраивать российскую экономику из преимущественно примитивно-сырьевой в экономику знаний и форсированно развивать высокотехнологичные отрасли, если собственная база для такого развития во многом разрушена и продолжает разрушаться. Не думаю, что в ближайшие десятилетия нам удастся приблизиться к вожделенному американскому соотношению расходов на науку между государственными и частными источниками финансирования в пропорции примерно 50:50. Российский бизнес пока еще слишком анархичен, своекорыстен и слаб, и вряд ли было бы реалистично надеяться на то, что удастся пробудить в первом поколении наших предпринимателей чувство социальной ответственности. Государство же и сегодня продолжает не выполнять закрепленную в Конституции норму в 4 процента расходов на науку от всех бюджетных расходов, обещая приблизиться к ней лишь где-то в следующем десятилетии.
Допустив бегство из страны многих сотен миллиардов долларов, передав традиционные доходы бюджета в частные руки, отказавшись раньше времени от умеренного, традиционного почти для всех государств мира бюджетного дефицита, выведя многомиллиардные валютные резервы страны из внутреннего оборота и разместив их за рубежом, наше государство упорно экономит «на спичках». Но нельзя не видеть, что это как раз те «спички», от которых впрямую зависит и нынешнее положение страны, и ее будущее.
«Российская бизнес-газета».
(Окончание в следующем номере.)
