Тайная история русской олигархии

Итак, зимой 1725 года началась затяжная и совершенно непредсказуемая борьба за власть. Взошедшая олигархия, поделив естественные монополии, земли с сотнями тысяч крестьян, чины и должности, решилась замахнуться на главное – верховную власть. Тогда слова «ограничение самодержавия» и произнести-то не решались. Собираясь вместе, осиротевшие петровские «принципалы» подумывали о том, чтобы держать на престоле не слишком энергичного монарха – вот, скажем, Екатерину или, как сталось после ее скоропостижной смерти в мае 1727 года, юного Петра Алексеевича – сына несчастного царевича Алексея. Блажен, кто верует. Александр Меншиков, став не только генералиссимусом, кавалером всех российских орденов и богатейшим человеком Старого Света, заделался еще и неформальным лидером Верховного тайного совета. Организация сия фактически управляла страной, и дело медленно, но верно шло к тому, что очередной царь будет избираться уже не всеми высшими чиновниками (сенаторами, генералами, архиепископами), а «группой товарищей» во главе с Меншиковым. Александр Данилович имел все шансы стать и тестем покойного Петра Великого: дочь светлейшего Мария всерьез готовилась в жены великому князю, будущему Петру II. Правда, что-то в характере «полудержавного властелина» настораживало даже самых преданных соратников. Надо провести тонкую дипломатическую операцию в Прибалтике, а Меншиков во главе российского посольства устраивает в Ревеле стрельбу. Зреет заговор клана Долгоруковых, а светлейший озабочен приобретением (незаконным, конечно) какого-то стекольного заводика. Малолетний император внимает наветам врагов, а Меншиков изволит осматривать свой ораниенбаумский сад. Преступная беспечность, одним словом. Ясно, что Меншиков обдуманно стремился к укреплению своей власти. Так, многие его оппоненты – некогда товарищи по Нарве, Полтаве – поехали из Петербурга куда подальше, и не по своей воле: кто в Сибирь, кто в дальние деревни. Меншиков выпихнул домой, в Голштинию, слишком назойливых немецких родственников царевны Анны Петровны. Наконец, сильным ходом было возвращение из ссылки бабки Петра II – первой жены Петра Великого Екатерины Лопухиной. Но Меншиков забыл о главном. Олигархия – это власть немногих, но не одного. Почуяв неладное, еще не подвергнувшиеся опале «верховники» скоро разуверили 13-летнего императора, который поначалу во всем слушался светлейшего. Последний, поручив одному из олигархов – графу Антону Остерману – воспитание Петра II, допустил смертельную ошибку. Императору внушили пагубность столь заметного усиления Меншикова. И вправду, что можно было ожидать от человека: светлейший посадил в тюрьму даже Антона Девьера, своего шурина, «дослужившегося» до генерал-полицмейстера Петербурга из португальских матросов! В итоге осенью 1727 года Меншиков, растерявший всех сторонников, угодил в бессрочную ссылку, в Березов, где и скончался. Тем временем «золотая пятилетка» русской олигархии продолжалась. Делами (то есть государством) заправляли: четверо князей Долгоруковых, двое – Голицыных, уцелевший «птенец» канцлер Головкин и незабвенный Остерман. Петр II все время проводил в увеселительных поездках и охоте. Самые смелые из олигархов стали высказывать и всякие злодерзостные мысли: теперь-де время думать, «чтобы самовластию не быть». Хотя, в общем-то, все к этому и шло. Юный Петр II занемог и после недолгой болезни скончался. Члены Верховного тайного совета, приглашая на престол курляндскую герцогиню Анну Иоанновну, дочь брата Петра I – Ивана Алексеевича, заготовили «кондиции», или попросту загодя ограничили власть императрицы донельзя. «Кондиции» Анна Иоановна легко подписала еще в Митаве. «Верховники» и сочувствующие им сенаторы тихо ликовали. Как выяснилось уже через пару дней, – рано. Прибыв в Москву и убедившись, что новоявленные олигархи, как говорится, много на себя берут, императрица разорвала подписанные «кондиции» на глазах у потрясенных «олигархов». Так 25 февраля 1730 года закончилась «золотая пятилетка» для русской олигархии. С наступлением новой эпохи Время правления императрицы Екатерины II справедливо называют «золотым веком» русского дворянства. Действительно, в эти годы элита российского общества получила огромные сословные привилегии. Еще несчастный супруг Екатерины Петр III обессмертил свое имя указом, освобождающим дворянство от обязательной службы. Императрица пошла дальше, закрепив за сословием многие личные права, в том числе неприкосновенность. Позже появлением первого «непоротого» поколения дворян стали объяснять возникновение декабристских организаций; декабристы, как известно, разбудили Герцена, Герцен... Словом, серьезные изменения произошли в России во второй половине ХVIII века. Великий почин Путь Екатерины II к единоличной власти достаточно хорошо знаком сегодняшнему поколению. Честолюбивая и образованная немка, решившая добиться российского престола; ее популярность в гвардейских полках. (Историк Ключевский очень метко подметил, что гвардия давно была так воспитана целым рядом переворотов, что «не нуждалась в особой подготовке к подобному мероприятию».) Сочувствующие великой княгине Екатерине Алексеевне корифеи придворных интриг еще елизаветинского правления – граф Никита Панин, дипломат и воспитатель будущего императора Павла I, и малороссийский гетман и президент Академии наук граф Кирилла Разумовский. Наконец, вульгарные просчеты самого Петра III. Как следствие, триумфальное бегство молодой Екатерины из Петергофа в столицу, в расположение Измайловского полка, арест и низложение Петра III. Однако парадный блеск очередного, почти бескровного дворцового переворота за-тмил нечто не менее важное, происходившее за кулисами большой политики. Именно летом-осенью 1762 года чуть было не завершилась успехом мощная и подготовленная олигархическая атака на самодержавие. Вскоре после возведения Екатерины II на престол, но до официальной церемонии коронации Никита Панин поднес императрице весьма смелый проект. Учитывая печальный опыт предыдущих царствований, граф предложил поставить заслон на пути к трону для «временщиков, куртизанов и ласкателей», которые сделали страну «гнездом своим прихотям». Екатерина, изрядно настрадавшаяся от козней фаворитов и высокопоставленных придворных, было согласилась ограничить свою власть введением совершенно нового органа – императорского совета из нескольких влиятельных вельмож. Кроме того, Панин предложил дать больше полномочий Сенату, поскольку еще с постпетровских времен это учреждение не работало в полную силу. Ряд назначений в императорский совет даже сохранились для истории в черновиках соответствующего манифеста. Итоговый документ Екатерина подписала в декабре 1762 года, но он так и не вступил в действие. Крах конституционного проекта Панина оказался поражением лишь для небольшой группы олигархов-аристократов. В конце концов, престол достался Екатерине не только и не столько тщанием симпатизирующих ей вельмож, но просто бешеной активностью гвардейской молодежи. Современники видели в последней то начало, которое может влить новую кровь в обветшалый имперский организм. Конечно, главную роль в этом «молодогвардейском движении» играли славные братья Орловы. Биограф лидера клана Алексея Григорьевича Орлова писал, что «они едва ли скоро выдвинулись на государственном поприще, если бы не попали в тесный кружок лиц, близко стоявший к молодой Екатерине». Именно Орловы конвоировали Петра III в Ропшу, и как раз Алексей нанес экс-монарху роковой удар вилкой, благодаря которому заурядная застольная ссора освободила российский престол для Екатерины. Около восьми лет после переворота 1762 года Орловы имели громадное влияние в государственных делах, не занимая видных постов. Алексей – генерал-аншеф в 32 года (Суворов получил этот чин лишь в 56 лет), предводитель российского военного флота в Средиземноморье во время русско-турецкой войны. Григорий – президент Вольного экономического общества, укротитель «чумного бунта» в Москве в 1771 году и глава российской делегации на переговорах с турками. Владимир – президент Академии наук (в 24 года!). Это, в общем-то, и было то славное время, когда, как вспоминал видный дипломат екатерининской эпохи, «ни одна пушка в Европе без нашего согласия выстрелить не могла». О национальной гордости великороссов Судя по всему, Орловы и их сподвижники прекрасно понимали непрочность своего блестящего положения. Одержанные победы и заслуженные награды (Алексей Орлов получил титул «Чесменского» за разгром турецкого флота близ крепости Чесма) не были гарантией против возможного охлаждения к ним Екатерины. Федор и Иван Орловы вскоре после фантастического возвышения братьев отказались от государственной карьеры и уехали жить в свои подмосковные деревни. Алексей и Григорий подолгу отсутствовали в столице, что давало хорошую возможность недоброжелателям и просто врагам успешно проводить интриги. Кроме того, Екатерина (не без поддержки Никиты Панина) все чаще стала проявлять свою волю в международных делах. Ее планы медленно, но верно расходились с намерениями Алексея Орлова, всерьез намеревавшегося захватить Стамбул и разрушить Оттоманскую империю. Он открыто высказывал недовольство слишком поспешным миром с турками и где-то перешел ту грань, которая отделяла верного соратника императрицы от оппонента ее начинаниям. В 1775 году Алексей Орлов был уволен «навсегда от всякой службы» и тридцать с лишним лет жил на положении частного лица. Еще раньше попал в опалу Григорий, сосланный императрицей в Гатчину; Алексею ставили в вину посредничество при заключении брака наследника престола Павла и принцессы Гессен-Дармштадской, Григорию – слишком доброе расположение императрицы в прежние годы. Братья были осыпаны наградами и деньгами и лишены права входа в дворцовые покои. Жесткость Екатерины подкреплялась новой волной «сильных людей» при дворе. Пока Орловы воевали в Европе, в Петербурге составилась новая партия олигархов, интриговавшая против могущественных братьев. Незаменимый Никита Панин, его брат Петр – генерал-фельдмаршал и будущий победитель Пугачева, княгиня Екатерина Дашкова, стоявшая у истоков заговора 1762 года, ряд гвардейских генералов, вельмож и духовных лиц вознамерились отстранить Екатерину от престола, дабы императором стал уже совершеннолетний Павел Петрович. Тогда, в 1774 году, тонкая игра Никиты Панина (Павел всецело доверял своему воспитателю) едва не закончилась успехом. Много лет спустя доверенный секретарь Панина и по совмес-тительству драматург Денис Фонвизин вспоминал, что заговор погиб из-за предательства: кто-то открыл Орловым цели олигархов, и Екатерина была предупреждена. Причем вторая «олигархическая атака» вышла боком скорее Орловым, нежели их противникам. Братья окончательно потеряли доступ ко двору, а их недруги отделались легким испугом; Панины сохранили высокие пос-ты, Дашкова благополучно руководила созданной для нее Российской академией, и даже замешанный в деле Павел из-за провала заговора не подписал предлагаемых заговорщиками обязательств по ограничению своей власти. Только нелюбимая Екатериной супруга Павла скоропостижно скончалась, якобы ее отравили. Шаг вперед – два шага назад Опасные для самодержавия олигархические инициативы Панина и К° немало обеспокоили Екатерину (и не только ее – ведь заговорщики на дальнем прицеле имели не только выборность сенаторов, обсуждение законов, но – отрадно подумать – и вероятное освобождение крестьян). Поэтому после Орловых императрица выбирала себе фаворитов крайне осмотрительно. Ее любимцы редко задерживались при дворе дольше двух лет, отбывая в подаренные имения. Особняком стоит феноменальный случай Григория Потемкина, выросшего из заурядного фаворита в фигуру поистине государственного масштаба. Добившись расположения императрицы, Потемкин, лишь формально участвовавший в деле 1762 года (он служил тогда в младших чинах в конно-гвардейском полку), терпеливо дождался ослабления Орловых. Отличившись во время первой турецкой войны, Потемкин фактически возглавил всю восточную политику России, добившись присоединения к империи Крыма и всего Северного Причерноморья. Размах деятельности Потемкина требовал немалых расходов, и они были одобрены Екатериной. Имея все задатки для того, чтобы стать вторым лицом в государстве, Григорий Александрович выбрал совершенно парадоксальный путь – организацию второго центра власти. Полевой штаб Потемкина, постепенно перемещавшийся все ближе и ближе к Черному морю, приобрел функции дипломатического и военного ведомства. Неожиданность появления Потемкина на политическом олимпе страны встревожила и напугала многих. Союзников у него было мало: только граф А. А. Безбородко, сменивший на посту канцлера впавшего в немилость Никиту Панина, всецело разделял масштабные планы Потемкина. Однако поддержка Екатерины все эти годы освобождала последнего от необходимости бороться на два фронта – с турками и «домашними» недоброжелателями. В итоге Потемкин за 17 лет своего возвышения с 1774-го по 1791-й – совершил внушительные преобразования, пусть даже и в пределах нескольких южных губерний: была изменена структура армии, заложены крепости, построены города, основан Черноморский флот. Наконец, при Потемкине состоялся как полководец А. В. Суворов. Потемкина вполне можно считать олигархом; его власть основывалась на негласном соглашении с Екатериной; фактически он занимал только два важных поста – руководил военным ведомством и командовал одной из двух больших армий на турецком фронте. Тем не менее без усилий Потемкина и его сотрудников колеса государственной машины вряд ли вертелись бы так быстро. Стремление отдельных лиц войти во власть в екатерининскую эпоху послужило хорошим уроком последующим правителям России. Начиная с Павла I, императоры много сделали для исключения подобных случаев. Но заслуги «екатерининских орлов» не стоит умалять. Как говаривал в таком случае славный д’Артаньян, «это было время гигантов, мы – пигмеи по сравнению с ними». «Образование и бизнес».