Глава администрации запуск ракеты разрешает...

В интервью, которое хотели бы приурочить к Дню ракетных войск и артиллерии, мы, беседуя с полковником военно-космических сил Александром Новиковым, пытались прикинуть, в какой же степени он, теперь относящийся к клану зенитчиков-ракетчиков, имеет отношение к завтрашнему празднику. И пришли к выводу, что у полковника Новикова, начинавшего службу после окончания военной инженерно-космической академии имени Можайского в 1980 году в ракетных войсках стратегического назначения, а затем после почти 20-летней работы в военно-космических силах пришедшего передавать свой опыт зенитчикам, есть уникальное право вообще отмечать сразу несколько праздников. – Да, мне, пожалуй, в этом отношении повезло, – смеется Александр Николаевич. И в самом деле, поскольку Новиков начинал службу в РВСН, то 17 декабря (именно тогда в 1959 году был создан этот вид Вооруженных сил) – его праздник. 4 октября 1992 года – точка отсчета выделившихся из РВСН военно-космических сил. Так что Новиков чуть больше месяца назад законно отмечал юбилей. А в апреле у него будет аж два повода поднять бокал: за войска ПВО, к которым относится Ярославский ЗРИ, и, само собой, за День космонавтики. Ну и 23 февраля – тоже святое дело. Ясно, что мальчишке из далекого башкирского села Ульяновка в самых радужных снах не могло привидеться, что со временем его занесет так высоко. А вот занесло ведь. Правда, стартовал Александр в сухопутных войсках. Честно отслужил положенные два года и в 1975-м уже поступил в Ленинградскую инженерно-космическую академию имени Можайского. В то время заведение из режимных соображений стыдливо называлось просто «военным институтом». Но и тогда, и сейчас «Можайка» – один из ведущих вузов Вооруженных сил, где готовят специалистов по космической тематике. До увольнения в запас 47-летнему полковнику Новикову остается чуть больше двух лет. И здоровье отменное, да и какие еще годы-то, но регламент офицерской службы неумолим. – Прямо как из «горячего цеха», что называется, по «первой сетке»? – Да, вроде так, – улыбается молодцеватый, подтянутый полковник, которого каждое утро желающие могут наблюдать на стадионе «Локомотив», где он в любое время года, в любую погоду с удовольствием нарезает по беговой дорожке оздоровительные круги. Впрочем, точно так же, с утренних пробежек, начинался для него каждый день и в продолжение восемнадцати с половиной лет в Плесецке. Там же, во время этих пробежек, Александр, по его словам, обдумывал фрагменты своей будущей кандидатской диссертации. Тема ее тесно связана с оперативностью обработки телеметрической информации космических ракет и космических аппаратов. – Диссертация не была для меня самоцелью, также как и кандидатское звание, – говорит Новиков. – Собственно, я ведь и не заканчивал адъюнктур. Просто в процессе службы на космодроме я невольно подмечал наиболее уязвимые места в сложнейшем механизме запуска ракет, и мне захотелось разрешить те трудности, которые возникали на космодроме. – Редко о них сообщается, поэтому создается впечатление, что у вас там все просто, легко и гладко. – На самом деле мою профессию военно-космического инженера можно сравнить с работой разведчика или сапера. Малейшая ошибка, незначительный сбой приводят у нас к авариям ракет, а значит, к невыполнению государственных заданий, а то и к жертвам. Я уж не говорю об огромных материальных потерях, поскольку не секрет, что ракеты космического назначения сейчас самые дорогие среди всего ракетного вооружения. – Александр, наша телевизионная, читающая публика не без усилий, конечно, нашей журналистской братии давно адаптировалась к разного рода авариям, сенсациям, катастрофам. Тем не менее недавняя катастрофа с запуском ракеты в вашем родном Плесецке не оставила многих равнодушными. – Тогда вы тем более понимаете, каково было мне. И как профессионалу, и как просто человеку. Когда по ЦТ показали компьютерную графику, то мне в общем-то сразу стало ясно, что именно там произошло. – Как расследуются аварии? – Создается государственная комиссия, куда входят представители от завода-изготовителя и военнослужащие специалисты космодрома. – И каждый начинает тянуть одеяло на себя, вернее, старается защитить свой мундир, который ближе к телу. Разве не так? – Не так. Во-первых, совершенно логично, что выставляются специалисты с обеих сторон – военные и представители промышленности. Других специалистов у нас просто нет! Нет третейских судей – слишком узкоспециальная область. Но, уверяю вас, ни одному члену комиссии и в голову не придет отстаивать какие-то свои узкокорыстные интересы. – Вы, как представитель космического Плесецка, не участвовали в социалистическом или каком-то другом соревновании с Байконуром? – Как такового соревнования нет. Но общеизвестно, что с космодрома в Плесецке запущено около 40 процентов искусственных спутников земли от всех выведенных на орбиту в мире! А первый мы запустили 17 марта 1966 года, он шел под номером 112. Лично я участвовал в запуске более 350 спутников. – Космодром – мощный центр притяжения. Кого из известных в стране и мире людей вы там видели, с кем встречались? – Видел там Бориса Николаевича и нынешнего президента, писателя Проханова, который в то время работал в «Литературной газете». А под руководством второго космонавта в мире Германа Титова я работал. Более того, он был моим прямым начальником. Он и профессионал высочайшего класса, и человек добрейший. От него всегда исходила какая-то теплота. Еще я горжусь тем, что на одном очень серьезном техническом документе рядом две подписи – моя и Титова (в то время он оставался за командующего военно-космическими войсками). А еще в моем сейфе хранится грамота за подписью этого легендарного человека. – Разделяю ваш восторг, Александр. Но давайте «о птичках» поговорим. Вернее, об экологии. Нынче летом на экологически чистой реке Обноре в Любимском районе я познакомился с одним местным рыбаком. По его рассказам, он долго жил под Плесецком. Рассказывал такие страсти-мордасти, что прибрежная трава вокруг жухла. Дескать, отравляют ракетчики на много сотен километров все вокруг... – У ракет космического назначения «Союз» и «Молния» сгораемость компонентов топлива лучше, чем у самолета. Cамолет во время полета берет кислород из окружающего воздуха, и сгораемость топлива в этом случае на порядок хуже. – А при аварии, скажем, ракеты и самолета? – Тоже ущерб окружающей среде при взрыве ракеты на порядок ниже. – А куда падают ступени ракет? – Площади падения ступеней рассчитаны специалистами с учетом их аэродинамики, ветра и прочих условий. Тем не менее мы все равно подстраховываемся. То есть накануне запуска, чтобы ненароком не нанести ущерб сенокосцам и оленьим стадам, мы заранее предупреждаем окрестные власти. И только после того, как получим телеграммы от глав администраций, свидетельствующих об их готовности к запуску очередной ракеты, нажимаем кнопку... – Александр, вот вы, увлекаясь, то и дело произносите «мы», «у нас», словно до сих пор находитесь в Плесецке. На самом деле не тянет туда? – Еще как! Ежегодно наведываюсь в родной Мирный. Бывает, неожиданно приедешь в тихий наш, цветущий, ухоженный городок, скажем, рано утром. Придешь на квартиру к Володе, а его дома нет. Ага, думаю, еще рано, значит, бегает. А еще у Александра Николаевича есть дочь Ольга. Она учится в пединституте. Есть и внук. Космический инженер, а ныне пэвээшник полковник Новиков любит повторять: «Я учил летать ракеты, а теперь учу курсантов попадать ими в воздушные цели». Из 350 запущенных при его участии космических спутников некоторые, оказывается, смогут продержаться на орбите до 10000 лет! Фото Вячеслава ЮРАСОВА.