Ирак: "The day after"

Как и когда падет Саддам - любимая тема гаданий для политиков и экспертов. Меньше думают они о том, что случится после этого с самим Ираком, какие круги пойдут от "Бури в пустыне-2" по соседним и не очень соседним странам. А эти сюжеты не менее, а в чем-то, пожалуй, даже более увлекательны. В Багдаде все спокойно? Абсолютного вакуума в Ираке после Саддама, конечно, не будет. Уже сейчас Соединенные Штаты ведут переговоры с иракской оппозицией, в том числе с наиболее заметным Высшим советом революции, относительно формирования будущей коалиции. Будет создано нечто с эпитетами "общенациональный", возможно, даже "демократический" и скорее всего "временный". Дарю бесплатно наименование - "Общенациональный временный совет (союз) возрождения Ирака". Но каким бы ни был этот орган, он приедет в иностранном обозе и потому будет носить марионеточный характер. Вряд ли временщики будут пользоваться требуемой популярностью среди населения. Им не простят, что их кто-то привел. Среди них нет ни генерала, ни имама, способного взять на себя роль "реконструктора" страны, того, кто бы мог с достоинством представлять Ирак за рубежом. Заметим, что среди арабов иракцы известны вспыльчивостью и решительностью действий. И если они так долго терпят Саддама, это свидетельствует, что он сумел подобрать ключи к их сердцам и даже сейчас в значительной степени сохраняет свою харизму. Конечно, иракское общество неоднородно. Но кто знает, сколько иракцев за Саддама, а сколько против. После ожидаемых всеми событий он и в самом деле обретет ореол мученика. Да, будут раскрыты двери тюрем, и нации публично расскажут, что там творилось. Но, во-первых, это и так хорошо известно, а во-вторых, люди, особенно на Востоке, склонны идеализировать прошлое и героев, даже если у них был скверный характер. В-третьих, вряд ли кто надеется, что после устранения Саддама тотчас наступит "золотой век". Новой власти предстоит немедленно приступить к решению острейших внутриполитических проблем. На первом месте среди них - демонтаж прежнего режима. Что делать с Партией арабского социалистического возрождения (Баас), стоящей у власти с 1958 года? После прихода в июле 1979 г. Саддама Хусейна Баас превратилась в главный политический оплот режима. "Партия, - говорит тов. Саддам Хусейн, - это наиболее сильное орудие, с помощью которого народ может добиться правления тех людей, которые в максимальной степени обеспечивают его интересы, заботятся о национальных интересах". Баас и Хусейн - близнецы-братья. Другая опора диктатуры - армия, ключевые посты в ней занимают все те же лично преданные Саддаму баасисты. Конечно, среди высшего офицерства немало диссидентствующих полковников и генералов. Но пока они не способны составить консолидированную оппозицию вождю, что подтвердил провал недавнего слета бежавших из Ирака военачальников в Европе. Что делать с почти полумиллионной иракской армией, не считая 50-тысячных военизированных формирований, среди которых выделяются 20 тыс. федаинов Саддама, никто пока всерьез не задумывается. Распространено мнение, что саддамово войско - "мальчики для битья". Допустим. Но то, что все эти "человеки с ружьями" - фактор внутренней политики, отрицать нельзя. Не говоря уже о том, что в любом мусульманском обществе, особенно таком "обиженном судьбою", как иракское, существуют люди, готовые на крайние меры ради того, что, по их мнению, является восстановлением справедливости. А восстановить ее обязательно захотят (о чем свидетельствует опыт афганских междоусобиц, включая недавнее покушение на "американца" Хамида Карзая). Здесь уместно вспомнить о местных исламских экстремистах, представленных финансируемой "аль-Каидой" группировкой "Ансар аль-ислам", которая призывает к введению шариата и угрожает действовать методами палестинских шахидов. В непредсказуемой постсаддамовской ситуации эта публика легко может оказаться не просто спичкой, поднесенной к пороховой бочке, но и самой этой бочкой. И тогда - еще один партизанский джихад. А Багдад - это не Кабул. Но и на этом угрозы грядущему режиму не исчерпываются. Есть еще курды. В 1958 г. баасисты пришли к власти в составе широкой коалиции, включавшей коммунистов и Демократическую партию Курдистана. С компартией баасисты сумели разделаться достаточно профессионально. Здесь не обошлось и без "принципиальной" политики КПСС, которая фактически "сдала" единомышленников иракским националистам (в начале 80-х один курдский коммунист с досадой заметил: вы поставляете им танки и ракеты, а нам только автоматы). Курды же уцелели и, несмотря на громадные потери, похоже, не оставили надежд обрести особый статус с максимальной автономией, а то и какое-то подобие независимости. Чего опасаются соседи Несмотря на эксцентричность багдадского правителя, ближние и дальние соседи к нему привыкли. Ирака перестал бояться даже обиженный им в 1990 г. Кувейт. Наладились отношения с Саудовской Аравией. Саддам пошел на мировую с Ираном. Все отдают себе отчет, что после смены режима изменится и статус-кво в Ираке, что необязательно позитивно скажется на его соседях. Для них может иметь негативные последствия сам факт насильственного устранения багдадского правителя. Турция - а она наиболее верный союзник США в регионе - имеет основания опасаться, что свержение Саддама реанимирует идеи создания независимого государства курдов и, безусловно, вызовет рост их активности в самой Анатолии. Почти тоталитарный Саддам устраивает турок больше, чем полукурдское правительство под иностранным патронажем. Вмешательство американцев в дела соседа-единоверца даст новый импульс местным исламистам, которые и без того перегруппировывают силы, рассматривая свое первое пришествие в правительство в 1995 году как пробу сил. И хотя местные исламские радикалы все еще кажутся кому-то искусственной мутацией, в самой Турции к ним относятся куда как серьезно. Кроме того, каким бы ни было турецкое правительство, оно будет испытывать определенный дискомфорт из-за невозможности влиять на события, происходящие в пограничном государстве. Тем более что США отказались от возможного посредничества турок в американо-иракских отношениях. Опасаются в Анкаре и экономических последствий удара по Ираку. С тоской воспримут смену багдадского режима в Иране. Во-первых, в "оси зла" Иран автоматически перемещается со второго места на первое. Следовательно, весь пафос борьбы против распространения оружия массового уничтожения и средств его доставки будет обращен против Тегерана. Президент Ирана Мохаммад Хатами надеется, что "США не причинят вреда Ирану", и обещает "не давать для этого повода". Хатами боится, что удар по Ираку крайне осложнит позиции его самого и его либерального окружения, бесконечно затруднит и без того зыбкие реформы. Ему можно посочувствовать: лучший повод для того, чтобы покончить с "гнилым либерализмом" для консервативных аятолл и их союзников, в том числе по-прежнему могущественного "Корпуса стражей исламской революции", трудно найти. Усиление исламского радикального крыла будет неизбежно стимулировать Вашингтон к логическому продолжению силовой политики. Тем более что проамерикански настроенное постсаддамовское руководство однозначно поддержит любые действия против восточного соседа. Что тогда делать России? Но это уже другая тема... Противоречивые ощущения от смены власти в Багдаде испытают в Саудовской Аравии. Разумеется, воинственный Саддам никогда не был героем романа королевской династии. Саудовская Аравия - устойчивый партнер Соединенных Штатов, всегда следовавший в фарватере их политики. Но времена меняются. В последние годы между королевством и США возникают недоразумения, ставшие особенно заметными после событий 11 сентября. Сегодня Эр-Рияд не возражает против удара по Ираку лишь в том случае, если он будет осуществлен под эгидой ООН. Штаты добиваются согласия этой организации. Но в конечном счете вполне могут обойтись и без нее. Что скажут мусульмане? Каковы могут быть общие первоначальные последствия удара по Ираку для мусульманского мира? Во-первых, эта акция покажет мусульманскому сообществу, что его мнение не принимается и не будет приниматься в расчет при принятии Западом решений, касающихся его внутренних проблем. Любой режим в любой мусульманской стране можно поменять, если на то будет чья-то чужая воля. Всякая аналогия Ирака с талибским Афганистаном некорректна. Талибы были "bad boys" мусульманского сообщества, не признанными там никем, за исключением Саудовской Аравии и Пакистана (Турецкая республика Кипр, как и Чеченская республика Ичкерия, не в счет). Талибы не входили во влиятельные международные мусульманские организации. Они открыто предоставляли свою территорию исламским экстремистам, а их лидер мулла Омар демонстрировал дружбу с бен Ладеном. Талибы не олицетворяли собой весь Афганистан. В стране шла гражданская война, и их противники пользовались поддержкой многих стран, в том числе России. Талибы бросили открытый вызов остальному миру. Причем вызов не только политический, но и цивилизационный (вспомним уничтоженные статуи Будды). Талибы были опасными, агрессивными изгоями, устранение которых приветствовалось в том числе и большинством мусульман. Иракский режим выглядит куда более респектабельным. Ирак сохранил членство во всех мусульманских организациях, он смело апеллирует к ООН. Саддаму фактически "простили" агрессию против Кувейта, да и сам Кувейт сегодня против удара по былому обидчику. Во-вторых, агрессия против Ирака будет рассматриваться как агрессия против всего исламского мира. Это сознают мусульманские политические элиты, в том числе и дружественно относящиеся к США. От этого удара пострадает их престиж. Не потому ли арабские страны одна за одной отказываются предоставлять свою территорию в качестве плацдарма для атаки на Ирак? Весьма показательно с этой точки зрения замечание министра информации скромной и осторожной Иордании Мухаммада аль-Адвана, сказавшего, что его страна не допустит использования своей территории в качестве плацдарма для нападения на Ирак. В-третьих, результатом вторжения в Ирак явится повсеместный рост влияния исламских радикалов, перед которыми откроются дополнительные возможности воздействовать на тех, кто принимает политические решения, а то и самим участвовать в принятии этих решений. В-четвертых, акция против Ирака вызовет не только ощущение бесполезности оппонировать США в чем-то стратегически важном, но будет способствовать более жесткой и решительной координации антиамериканских усилий, созданию разного рода коалиций, которые будут сопротивляться американской политической монополии. Предпосылки к этому существуют уже сейчас. В-пятых, кто поручится за то, что "Буря в пустыне-2" не спровоцирует то, что называется ассиметричным ответом, потенциальные исполнители которого до поры до времени пребывают в тени? В беспомощности спецслужб все уже убедились, и нет никакой гарантии, что у бен Ладена или его соратников нет в засаде "резервного полка". Неподведенные итоги Итогов нет. Ибо само событие еще не случилось. Автор рискует, поскольку его ошибки могут стать очевидными на следующий день (the day after) после публикации этого брифинга. Допускаю: в своем материале я несколько сгустил краски, поскольку вел речь конкретно о последствиях нанесения "большого удара". В этой связи остается непонятным, какова истинная цель предполагаемой операции. Состоит ли она в красочном спектакле, свидетельствующем о безграничных возможностях главного режиссера, которому необходимо отчитаться перед давно ждущей бурного финала американской аудиторией, или все-таки в устранении опасного диктаторского режима, точнее, единственного человека, на котором этот режим завязан? Если ближе к истине второе, действовать целесообразно в соответствии с правилами микрохирургии, причем не только военной, но и дипломатической. И тогда многого из того, о чем сказано выше, удастся избежать. (Московский центр Карнеги).