Михаил Соколов, пожалуй, самый яркий художник, которого дал Ярославль отечественному изобразительному искусству начала ХХ века. Выходец из мещан, не получивший систематического образования (хотя и учился в Строгановке на день-ги одного ярославского купца), он всю жизнь тянулся к культуре не просто высокой, но аристократической, рафинированной. Михаил Ксенофонтович по природе своей был Дон Кихотом от живописи, одиноким и верным рыцарем искусства. На его воображаемом щите по праву могло быть выгравировано старинное изречение «Жизнь коротка, а искусство вечно».
«Чей он ученик? Ничей. И вместе с тем у всех учится. Кажется, нет такого направления, которому он не отдал временной дани. Для кого он пишет? Ни для кого. И стало быть, принадлежит всем, кто предъявил на него законное право. Если бы он был знаменитостью и его имя служило украшением художественных группировок, то иные направления могли бы перессориться из-за него... И вместе с тем перед нами – настоящий, доподлинный художник», – так охарактеризовал в 1929 году известный искусствовед Д. С. Недович творчество и личность Соколова.
В истории искусства Михаил Соколов сохранился как отдельная художественная «единица», хотя прошел через все живописные увлечения своего времени – импрессионизм, кубизм, футуризм.
Именно преподавание в духе авангардных течений привело Соколова в 23-м году в Москву, в мастерские ИЗО Пролеткульта. «Все это было превеликой глупостью, но все же как это было хорошо! Сколько было веры в «истину всяких измов», – напишет художник позд-нее.
Некоторое время спустя, уже наигравшись с «измами» и прочими «превеликими глупостями», художник создает прон-зительный по своему лирическому звучанию цикл живописных работ «Уходящая Москва». Работая короткими, цепляющими мазками, он словно стремится удержать открывшийся ему образ. Романтизм натуры, исчезающей под неукротимым напором времени, становится для художника внутренней реальностью, бесконечной и гармоничной.
Кроме городских пейзажей в проекте представлены графические листы из циклов «Страсти», «Воображаемые портреты», «Французская революция», иллюстрации к романам Диккенса, многочисленные натюрморты, портреты, пейзажи.
Отдельное место в экспозиции занимает миниатюра – это «лагерное наследство» художника. Осенью 1938 года он был приговорен к семи годам «во глубине сибир-ских руд», и здесь на крошечных обрывках бумаги вновь оживают вопреки всему излюбленные герои Михаила Ксенофонтовича: всадники, прекрасные дамы, литературные персонажи. «Маленькая большая живопись» – так писал об этих миниатюрах ученик мастера Николай Леман.
«Искусство Соколова чисто. Оно имеет свой масштаб и свое место в истории русской графики и живописи XX века. Место почтенное. Мастер свободный, независимый от догм и предельно жестких требований социума того исторического промежутка, в котором ему привелось работать. Соколов мечтал не замечать время, как оно идет и куда. Он верил, что время в искусстве существует вне конкретного момента. Он был наивен и прав» – это строки из статьи о художнике историка искусства В. И. Ракитина.
То, что искусство М. К. Соколова стоит вне времени, было ясно и его современникам, и с каждой новой выставкой открывается и нам, его сегодняшним зрителям и поклонникам.
Лариса ДРАЧ