Владимир ГОРУЛЁВ: «Любую работу надо полюбить»

– Ведь много всего тогда строилось, Владимир Фёдорович? Что ещё запомнилось?
– Многое. ТЮЗ, речной вокзал (обе очереди), ЦНТИ, университет за Волгой, больницы (в том числе областная, седьмая, пятая на Терешковой, дет­ская третья), в 1985 году реконструировали стадион «Шинник»... Но Октябрьский мост занимает особое место. Автор его проекта – видный советский архитектор-мостостроитель Евгений Сергеевич Уланов, родной брат балерины Галины Улановой. Мост не только связал левый берег Ярославля с правым и дал бурное развитие Заволжскому району, но и открыл выход к Москве автомобильному транспорту со всего Севера. Часто путают дату его ввода. Мост был назван в честь 50-летия Октябрьской революции и поэтому говорят, что это был 1967 год. На самом деле пуск был 3 ноября 1966 года. С тех пор мост работает бессменно, его критикуют, а он работает и служит трудовому народу.
– А осталась какая-то неосуществлённая мечта?
– И не одна. Не удавалось развивать как бы надо дорожное строительство и капитальное обустройство окраинных микрорайонов Ярославля и области. Не решена была как нужно программа сноса аварийного и ветхого жилья. Не хватало строительных мощностей. И финансирования, несмотря на все хлопоты, тоже.
– Как вообще удавалось столько строить? Как выглядел механизм добывания денег? Что из себя представляли связанные с этим хлопоты?
– Надо было попасть в строчку государственного плана – после этого было легче войти в соответствующий документ на финансирование. Но и тогда оно шло по линии каждого конкретного министерства с трудом, не случайно ТЮЗ строился тринадцать лет, речной вокзал – четырнадцать. Руководству города и области приходилось ездить в Госплан Союза и России, в министерства и ведомства, убеждать, доказывать, вступать в большие споры. Надо признать, многие министры были всё-таки большие государственники. И в первую очередь Алексей Николаевич Косыгин, председатель Совета Министров СССР, который очень много помог Ярославлю и области.
– Вы с ним встречались? Какое он производил впечатление?
– Встречался. Это был человек, всегда глубоко озабоченный государственными делами. Быстро ориентировался в любом вопросе. Для него было характерно неизменное стремление помочь, не давая громких обещаний.
– Многие отмечают вашу редкостную память на людей. Мне рассказывала одна женщина, которая знает вас ещё по Заволжскому району. Во время недавней случайной встречи вы вспомнили не только её имя, отчество, но и имя, отчество её матери, которая работала в далёкие 1950 – 1960-е годы на Ярославском вагоноремонтном заводе, назвали даже отдел и скромную должность, которую та занимала. Откуда такая память? Некоторые уже в пятьдесят лет начинают жаловаться на склероз.
– От моей матери. Она до конца всё помнила. А Ярославский вагоноремонтный завод (в прошлом Урочский, или просто Урочь, как до сих пор говорят) – это ведь особое предприятие. Одно из старейших в городе, вслед за ним был построен Ярославский паровозоремонтный завод (сейчас ЯЭРЗ). И там, и там в конце XIX века были хорошие руки: кузнецы, слесари, токари. Вот откуда вся машиностроительная промышленность Ярославля пошла!
– Насколько я знаю, вы сами из-за Волги? Расскажите о родителях, о родных, о дет­стве-юности.
– Мать родом из Норского, отец с той стороны Волги – есть такое село Пазушино у Резинотехники, его родина там. Отец работал прядильщиком на фабрике «Красный перевал», участ­ник Первой мировой, Гражданской, в Отечественную его уже не взяли, был болен, умер в 1943 году.
Мать всю жизнь работала на п/я 1021 (Резинотехника). Окончила в Москве на заводе «Каучук» курсы мастеров, была и рядовой работницей, и мастером, и контролёром. Ещё у меня был старший брат. Он долго, почти восемь лет, служил в Иране, есть такая малоизвестная страница в нашей истории, потом работал на том же заводе.
Так что моё детство прошло на левой стороне, на бывшем Волгострое. Работать пошёл рано, в сорок втором году, двенадцати лет. Был на разных работах в колхозе «Красный Октябрь», но школу не бросал. В 1945 году окончил семилетку и поступил в автомеханический техникум. После него работал на автозаводе (теперешнем моторном) технологом инструментально-штампового корпуса, мастером, старшим мастером. Очень благодарен автозаводу.
А потом вернулся за Волгу, поступил на п/я 1021 инженером-механиком по промышленной вентиляции. Институт кончал уже в 1960-х годах без отрыва от производства. Был избран секретарём комитета комсомола предприятия, где числилось тогда ни много ни мало полторы тысячи комсомольцев, дальше – зам. секретаря парткома, в тридцать лет стал секретарём парткома, а ещё через пять лет – первым секретарём Заволжского райкома партии.
– Я слышала, вы увлекаетесь военной историей, у вас много книг...
– Только из серии ЖЗЛ около семисот томов. Я собрал все мемуары о наших полководцах, начиная с суворовских времён. Думаю, не пропустил ни одной книги, касающейся войны 1812 года. И, конечно, всего, что связано с Великой Отечественной. Знаю всех командующих русской армией, начиная с Кутузова, Багратиона и Барклая, всех командующих Красной Армией, всех маршалов. У меня дома есть уголок с портретами всех командующих фронтами и родами войск и книгами о них, книги о всех командармах и начальниках штабов армий. Три фигуры возвышаются над всеми: Суворов, Кутузов, Жуков. У Жукова самая тяжёлая судьба – двадцать четыре года в опале! Только представить такое...
Что касается Великой Отечественной, то она ведь не кончилась 9 мая. Она завершилась 2 сентября 1945 года капитуляцией Японии. Об этом периоде не так часто вспоминают, а ведь там воевали три фронта и множество всего было. Мы столкнулись с нашим восточным соседом не впервые. Во время рус­ско-японской войны  1904 – 1905 года брат моего деда попал в окружение под Мукденом и находился в плену в Нагасаки.
– Правда, что у вас на даче есть сорт картошки, названной в честь маршала Жукова?
– «Жуковский» – его вывели калужане к 100-летию маршала.
– А то, что у вас чуть не полтора десятка разных сортов картошки, правда?
– Десять сортов есть. Я с детства к земле приучен, ещё дедушкой. Наше село и рабочее, и крестьянское. Картошка – главный продукт на столе русского человека. Поэтому увлекаюсь – это правда. Как узнаю о незнакомом сорте – обязательно достану, начну заниматься. Кроме картошки яблони есть, слива, вишня, крыжовник, смородина, супруга занимается цветами.
– Если можно, несколько слов о семье.
– Жена – врач, последние двадцать пять лет перед пенсией работала в Соловьёвской больнице. Старшему сыну 53 года, он инженер, сейчас на инвалидности. Одна дочь – врач, работает в больнице НПЗ, другая окончила два института и работает в Ярсоцбанке. Пятеро внуков, старший работает в строительной организации «Альтаир», трое служат в армии – два офицера и один солдат. Младшей внучке двадцать лет, работает и учится в институте на вечернем отделении.
Семья, как видите, самая обычная.
– Что вы думаете о будущем нашей страны?
– (После паузы). Думаю, должен быть просвет. Но через долго.
– Несмотря на оговорку, прогноз всё-таки оптимистический. На чём он основан?
– На вере в великую силу, волю и ум русского народа... Многострадального русского народа...
– Случилось так, что ваша судьба пошла по партийной линии. Но ведь вы росли заводским человеком и могло сложиться по-другому. Не жалеете?
– После того, как меня переизбрали с секретаря парткома, я стал главным механиком завода. Работа интересная, сложная, дело у меня пошло, и я с большой неохотой дал согласие стать первым секретарём Заволжского райкома. Но на беседе Фёдор Иванович Лощенков сказал: «На пленуме вести себя достойно». Понимай так: не отказываться, не ломаться. С того пленума и началось.
Любую работу надо полюбить, Татьяна Владимировна. Хотя бывает, что потом разлюбится, да ещё как. Но полюбить надо. Есть такие понятия, как дисциплина, ответственность, да и за каждой работой стоит дело. Секретарём райкома я был пять лет, вторым секретарём горкома четыре года, первым секретарём горкома пять лет. И ещё председателем облисполкома пять с половиной, и около шести лет вторым секретарём обкома партии, дважды – депутатом Верховного Совета РСФСР.
Работа везде серьёзная и объёмная. Что хуже, что лучше – не скажешь. Теперь вот с кардиостимулятором хожу шестой год.